Эрнест Маринин - Воспрещается

А Шунг, простая душа, разговорился, соку медвяного нахлебавшись, объясняет дурню чужеземному, что к чему: зачем у солдата меч, зачем – хе-хе! – у бабы жвалы, зачем у него, Шунга, лапы лопатами… Вот тут чужеземец его и огорошил: а что, спрашивает, долго ли им, гримблям, до места еще лететь?

Шунг и заткнулся, щетина вся дыбом встала. По столу шепот пробежал – и замолкло все, тихо стало… Тут Скрим – знает, солдатик, свое дело! – на стол вспрыгнул, крыльями захлопал, жвалы растопырил, мечом загремел. Да только, видать, не на того напал – знатный-то и щетинкой не повел, зыркнул только красными своими зенками. Скрим, как и не было его, в момент со стола под лавку забился. А чужеземец вроде, значит, и не заметил ничего, спокойненько так это спрашивает:

– Что ж это вы, братья, не отвечаете?

Шунгова баба храбрости набралась:

– Ваша честь, храни вас Солнце, да как же можно слово-то такое поминать?!

– Какое слово?

– Лететь, – проскрипела едва слышно. – Мы народ простой, честный, деды-прадеды наши не летали и нам не велели. Мы уж понизу, землица-матушка, трава-сестрица не подведут, и от журца укроют, и от букраша…

– А зачем же вам тогда крылья?

Тут и Шунгова баба заткнулась. Вот уж вопрос так вопрос – зачем крылья! А Солнце их знает, зачем они…

Покачал чужеземец головой, вздохнул долго да тяжко и говорит:

– Эх, горемыки! Темь-темнота беспросветная, бездольная… Счастье свое позабыли, силы своей не знаете. Слушайте меня и запоминайте, открою я вам счастье да силу вашу: дало Солнце вам, гримблям и кромякам, крылья не для того, чтоб по утрам славу ему хлопать троекратно, не для того, чтоб перед милашками красоваться, ветерок на них в жару нагонять, а для того, чтоб лететь по небу, как Солнце наше светлое по небу ходит, чтоб ноги себе о камень не сбивать, чтоб трехдневный путь за день одолевать, чтоб кругом поспевать – и на работу, и на праздник, и врага встретить да приветить.

Шунгова баба – быстра не по чину! – снова вылезла:

– Да как же, ваша честь, летать-то?

– А вот так!

Встал чужеземец, прошел между столов на чистое место, где кромяки по праздникам выплясывают, плащ сбросил, распрямился. Крылья расправил – ох и крылья! – взмахнул раз-другой, подпрыгнул – и поднялся в воздух! Летит над столами, поворачивает, парит, чуть по потолку закопченному не чиркает. Пораскрывали все рты, глядят. Дело дивное, чудо, спаси нас Солнце…

А Кривой Гум тем временем вроде и не брякался, ожил, завертелся по кухне, выхватил меньшого из-под лавки, разбудил, велел немедля за солдатами гнать, потому как забрел, видно, колдун или шпион, и надо его привести куда следует, да крылышки ему по чешуйке ощипать. Чтоб не летал, проклятый, ручки в перчаточках, ножки в медяшечках повыкручивать, щетинку повыдергивать, а после за рог – и к журцам, под самое гнездышко, те его живо к делу пристроят, личиночки у них ох и шустры из живого соки пить!

«Погоди, знатный, тут ни мечи, ни бронза не помогут, ишь, разлетался, честным гримблям мозги морочит!.. А что это там Шунг выделывает, нечистая душа?»

А Шунг – вот уж верно сказано, как захмелел, так и осмелел, – на середину выскочил, давай себе крыльями трепыхать, да притопывать, да подпрыгивать… Чужеземец спустился. Встал рядом, показывает ему, объясняет. Да только не вышло ничего у Шунга. Оно и понятно – кто душу ночной силе продал, того она и на воздух подымет, а кто честный да закон блюдет – тому в самый раз по земле ходить, на небеса не зариться…

Однако ж расстроился Шунг, что грех понапрасну на душу взял, плюнул под ноги, барина последними словами обругал, разгорячился, драться полез. Другие гримбли – за ним. Чужеземец отбивается, кромяки за него встали – всегда рады с гримблями подраться.

Но тут застучало, загремело, ввалились солдаты, в двери, в окна, из кухни поднаперли, вмиг чужеземца скрутили, его же плащом повязали, меч отобрали – и понесли проклятого, помогай им Солнце…

Вот так всегда получается с минусовыми: ни видео у них, ни радио, что узнаешь с орбиты? После посадки успеть бы мимикрию настроить и лингвоблок. Потом, когда выучишь пси-код аборигенов, становится легче. А до этого приходится говорить, говорить – и попадать впросак, м-матосас… Впрочем, Багер еще не знал наверняка, минусовая ли это цивилизация. При нуль-переходах срабатывает принцип неопределенности: чем большее расстояние преодолеваешь за один прокол, тем сильнее дрейф во времени – и, естественно, наоборот. Так что после перехода разведчик оказывается в прошлом, а потом дотягивает чистыми тау-переходами до современности. Обычно этим пользуются для быстрого обзора истории развития цивилизации за последние несколько сотен лет.

При возвращении на Землю наблюдаются те же эффекты, и разведчики любят между делом заглянуть в прошлое своей планеты, хотя правилами это категорически запрещается: есть опасность оказать нежелательные воздействия на историю. Почему-то возможные воздействия на историю чужой цивилизации ни у кого опасений не вызывают…

Багера это всегда забавляло. Но за историю он не тревожился – считал, что штука она слишком вязкая и инертная, чтобы в ней можно было вызвать заметные деформации случайным нецеленаправленным вмешательством…

Тем временем двухметровые жуки притащили его куда-то, бросили наземь, попинали когтистыми ногами, зашвырнули в нору, потрещали – матерятся, подлецы, лингвоблок не берет – завалили нору камнем и ушли.

Багер выскользнул из хитинового панциря, прошелся, разминаясь, по подземелью. На стенах борозды – рыли, заботясь о ближнем… Ничего не скажешь, тюрьма. Усмехнулся, присел под стеной, глотнул пару таблеток. Обеденный перерыв…

Вызвал центр. Лиззи подняла глаза – никак не отучится читать на дежурстве! Багер улыбнулся про себя.

– Мастер Ян, где это вы?

– В тюрьме, Лиззи.

– Ой, это надо же! А вы зачем там? Господи, да что это я! Нужна помощь, да?

«Ишь, не терпится малявке! ЧП ей подавай… Не бывает у Багера ЧП».

– Все в порядке. Мои координаты – по заданию, планета четвертая от светила. Имеется инсектоидная цивилизация. Системы функционируют нормально, запас ресурса – 0,8.

– Мастер Ян, а кто это вас туда?

– Жуки, Лиззи. Такие страшные-страшные… Все в норме. Сейчас я на десять в минус третьей. Побуду тут еще, надо посмотреть, что у них дальше. Какие новости?

– Тимоти плюс два нашел. Привез вечный двигатель!

– Ну-ну, Лиззи, Тимоти всегда немножко преувеличивает… Прошу прощения, кажется за мной пришли. Конец связи.

Снаружи возились. Шуршало, сыпался песок – камень отодвигали. Багер нырнул обратно в панцирь. Подумал отвлеченно, что Лиззи – забавная девчонка, напоминает Мэри в молодости. Сосредоточился, напрягся – чуть пошевелились стянутые плащом руки, жвалы под шляпой…