Наталья Резанова - Ночь правды

- В чем дело. Он очнулся?

- Нет... Но уже поздно... Сестра, вы останетесь у нас на ночь?

- Да.

- Тогда я скажу Эрику, чтобы он запирал дом и лавку.

- Хорошо. И ложитесь спать. Все трое. Вы достаточно измучились. А я проведу ночь у постели вашего хозяина.

Вместе с домоправительницей они вернулись в спальню. В Уже совсем стемнело, но видно было, что больной спит. Пока бегинка стояла у постели, Салли запалила свечи в тяжелом бронзовом подсвечнике, предварительно плотно закрыв ставни - за не погашенный свет в бюргерском доме в поздний час городские власти могли сорвать крупный штраф.

Сестра Тринита кивнула ей.

- Ступай, отдохни. Я буду здесь.

Как только за домоправительницей закрылась дверь, сестра Тринита шагнула к конторке. Принялась осматривать ее и простукивать. Нащупала ящик и попыталась вскрыть. Однако ящик был был заперт. Тогда сестра Тринита вернулась к своей сумке и вытащила оттуда маленький ножик с узким и чрезвычайно острым лезвием. Перекрестилась и взломала замок.

В ящике лежала самодельная тетрадь в кожаном переплете Она была исписана тем же почерком, каким было сделано большинство записей в приходной книге.

- Господи, прости меня, грешную, - пробормотала сестра Тринита и принялась читать.

Первой на рассвете в спальню поднялась не Салли, а Кристина.

Сначала она взглянула на неподвижное лицо больного, потом - на бегинку, сидевшую в кресле с высокой спинкой. Свечи в шандале сгорели почти полностью. Бегинка молча показала девочке то, что держала в руках.

- Ты когда-нибудь заглядывала в эту тетрадь?

- Нет. Иногда я видела ее на столе у дяди, но думала, что это какие-то деловые заметки.

- Это его дневник. Вернее, не дневник, а разрозненные записи... да, скажи мне, когда умерла твоя тетя?

- Три года назад.

- Слава Богу, хоть это здесь не при чем... А ты живешь здесь полгода.

- Пять с половиной месяцев, - уточнила Кристина.

- Ладно. Я не буду тебе это читать. Достаточно уже, что я влезла не в свое дело. В чем и отвечу перед Богом и своим духовником. Но, чтобы не терзать твое любопытство, скажу - в общем, ты все угадала правильно. Речь идет о женщине... Твой крестный узнал ее немногим больше года назад. Он нигде не называет ее имени, но, судя по всему, это знатная дама. И живет в Лауде. Он был у не в доме, они... - сестра Тринита замялась, подыскивая слово, прозвучавшее бы уместно в устах особы духовного звания при беседе с юной девицей.

- Ну, я поняла, - быстро сказала Кристина.

- Потом между ними что-то. Они расстались. Он продолжал любить ее, и, вероятно, любит до сих пор...

- Вы считаете, что проклятье на него навела она?

- Да.

- Выходит, он как-то ее оскорбил?

- Не знаю. Из дневника похоже, что дело обстояло как раз наоборот.

Но это его точка зрения, мужская. А колдовство здесь сугубо женское. Но вот ведь в чем дело - он пишет, что с тех пор ее еще несколько раз. Уже в нынешнем году. Ты имеешь представление, кто это может быть?

- Нет... Он никогда и словом не обмолвился. Он ведь человек очень сдержанный ... был.

- А вдруг ты видела ее, но не обратила внимания?

- С тех пор, как я здесь живу, в дом не приходила ни одна женщина.

- Может быть, в лавке?

- Это возможно... там бывают дамы, и довольно важного вида... только как мы узнаем, кто из них - та самая?

- Подумай. Не было ли чего-нибудь странного, необычного, что ты могла бы забыть?

Вошла Салли с подносом в руках. На подносе стояли несколько чашек.

- Вот... Настояла и остудила.

- Отлично. Поставь на стол. И ступайте. Я займусь сама. Кристина, помни, что я тебе сказала.

Выпроводив обоих, сестра Тринита обозрела свои снадобья. Достав чистую льняную тряпку, макнула в одну из чашек и отерла лицо больного. Вскоре после этого он открыл глаза. Хотя взгляд его был тусклым, но более не блуждал и казался осмысленным.

- Что... это? Что... было со мной? - голос был хриплый, очень слабый.

- Вы больны, мастер Кесслер, у вас лихорадка. Я - бегинка, за мной послали ваши домашние. Вот лекарство, выпейте, пожалуйста.

Она взяла со стола другую чашку.

- Я не хочу... пить.

- Пожалуйста, выпейте.- повторила сестра Тринита, одной рукой поднося чашку к губам, а другой приподняв голову больного. Теперь он выпил без сопротивления. - И еще выпейте... это восстановит ваши силы. - Она заставила его выпить новую порцию снадобья. Потом села на постели. - Вам лучше, мистер Кесслер?

- Не знаю...

Она положила руки ему на виски.

- А так - лучше?

- Да... лучше...

Она внимательно смотрела ему в лицо.

- Я - твой друг, Ричард. Я - твой лучший друг. Ты дол- жен мне верить. Кто я?

- Ты - мой друг. Я тебе верю...

- Я говорю с тобой для твоей пользы. Я не хочу причи- нить тебе вред.

- Я тебе верю, - повторил он, как старательный ученик.

- Тогда ответь мне на один вопрос: К т о э т а ж е н щ и н а ?

Ответом был припадок, по сравнению с которым вчерашний казался детской игрой. Пришлось звать на помощь Салли с Эри ком /который только что проснулся/. Похоже, снадобья сестры Триниты действительно придали больному сил... При этом одеяло с него сбилось, и стало видно, что странные сгустки крови под кожей словно бы увеличились и потемнели. Салли услышала, как бегинка не то зашипела, не то засвистела сквозь зубы - но что, понять было невозможно, вероятно она просто сдерживала ярость.

Припадок кончился так же, как и вчера - то есть полным беспамятством. Утирая пот со лба, сестра Тринита приказала:

- Эрик, ступай в лавку и пришли ко мне Кристину. Мне нельзя сейчас уходить отсюда. Салли, приготовь что-нибудь поесть. По-моему, в этом доме никто не ел со вчерашнего дня...

Приказчик и домоправительница с готовностью подчинились. Они привыкли жить при хозяине, и теперь, когда в доме был кто-то, способный отдавать им приказы, это их явно подбодрило.

Чего нельзя было сказать о Кристине. Войдя, она кинула на бегинку вопросительный взгляд.

- У него в сознании поставлена преграда, - мрачно ответила та. - Он не м о ж е т назвать ее имени. Так что вся надежда на тебя.

Кристина подошла к столу.

- А вы знаете... когда я стала думать о странном и необычном, то кое-что вспомнила...

- Ну?

- Ведь в Страстную Пятницу никто не ходит за покупками?

- Во всяком случае, в христианских странах. Кроме тех, конечно, кому закон не писан.

- Так вот, в тот день у нас была посетительница. Поэтому я и удивилась. И это, конечно, была дама, а не горожанка. Я сама открывала двери, поэтому увидела на улице верховых лошадей и двух слуг, которые их держали. Она вошла, и дядя сразу же отослал меня в дом. Я не знаю, о чем они говорили. По-моему, она скоро уехала.

- А как она выглядела?