Джаспер Ффорде - Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов

– Отлично. Вы получили все необходимые документы: удостоверение и все такое?

Я похлопала себя по карману, и она передала мне клочок бумаги и связку ключей.

– Хорошо. Вот номер моего комментофона на всякий пожарный, это ключи от гидросамолета и моего БМВ. Если позвонит идиот по имени Арнольд, велите ему убираться к соответствующей матери. Вопросы есть?

– Какие уж тут вопросы.

Мэри улыбнулась.

– Тогда все. Вам здесь понравится. Встретимся примерно через годик. Пока!

Она весело помахала мне рукой и зашагала прочь по пыльной дорожке. Я подождала, пока она скроется из виду, затем присела на шаткую скамеечку около вазона с давно скончавшимися цветами и вытряхнула Пиквик из сумки. Моя любимица возмущенно встопорщила перья и заморгала на солнечном свету. Я окинула взглядом водную гладь и снующие по ней взад-вперед прогулочные лодки, казавшиеся с такого расстояния всего лишь яркими цветными треугольничками. Ближе к берегу два лебедя отчаянно били крыльями и шлепали лапами по воде, пытаясь взлететь, но почти сразу же снова садились, разбрасывая во все стороны длинные цепочки брызг и баламутя спокойную воду. Казалось, им приходится прилагать огромные усилия, чтобы преодолеть несколько сотен ярдов.

Я переключила внимание на гидросамолет. Внешний слой краски, покрывавший клепаную обшивку, частично облез, обнажив аляповатую эмблему давно почившей в бозе авиалинии. Плексигласовые иллюминаторы помутнели от времени, и высоко на массивном крыле, выползая из-под заляпанного маслом кожуха над тремя пустыми гондолами двигателей, лениво болтались спутанные провода. Теперь безопасная пустота сделалась пристанищем для птичьих гнезд. «Голиаф», Аорниду и ТИПА отделяли от меня миллионы миль – но и Лондэна тоже. Лондэн. Память о муже никогда не покидала меня. Я постоянно думала о том времени, когда мы были вместе, и о том, чего никогда на самом деле не было. Обо всех местах, которые мы не посетили, обо всем, чего мы не сделали. Пусть его и устранили в двухлетнем возрасте, но я все равно сохранила наши общие воспоминания, только вот поделиться ими было не с кем.

Меня оторвал от раздумий звук приближающегося мотоцикла. Всадник не особенно хорошо справлялся со своим «конем», однако, к моему облегчению, затормозил, не доезжая до причала, иначе влетел бы прямо в озеро.

– Привет! – весело крикнул он, снимая шлем и демонстрируя мальчишеское лицо средиземноморской смуглоты с глубоко посаженными глазами. – Меня зовут Арнольд. Я вроде бы прежде тебя не видел.

Я встала и коротко кивнула ему.

– Нонетот. Четверг Нонетот. Я тут по Программе обмена персонажами.

– Ой, блин! – тихо ругнулся он. – Японский городовой! Получается, я ее упустил?

Я кивнула, и он уставился на дорогу, печально качая головой.

– Она никакой весточки мне не оставила?

– Д-да, – неуверенно ответила я, – она сказала, что… что встретится с тобой, когда вернется.

– Правда? – просиял Арнольд. – Это добрый знак! Обычно она обзывает меня неудачником и посылает к чертовой матери.

– Ее, похоже, некоторое время не будет, – добавила я, стремясь загладить вину за искажение истинных слов Мэри. – Год, а то и дольше.

– Понятно, – пробормотал он, глубоко вздыхая и глядя через озеро. Тут он заметил Пиквик, которая пыталась переиграть в гляделки странную водоплавающую птицу с округлым клювом. – Это кто?

– Думаю, утка, но не уверена – там, откуда я родом, они не водятся.

– Да нет, другая!

– А, это дронт[1]

– В чем дело? – спросил Арнольд.

Заработал мой комментофон. Обычно в Книгомирье народ именно так общается.

– Комментофон звонит, – ответила я, – но это почему-то не сообщение, а вроде радиопередачи, как у нас дома.[2]

Арнольд уставился на меня.

– Так ты не отсюда?

– Я из того места, которое вы зовете Той Стороной.[3]

Он выкатил глаза.

– Ты хочешь сказать… что ты – настоящая?!

– Боюсь, так и есть, – ответила я, несколько обескураженная вопросом.

– Господи! А правда потусторонники не могут несколько раз подряд быстро повторить «на дворе трава, на траве дрова»?

– Правда. Мы называем такие штуки скороговорками.

– Обалдеть! – восхитился он. – Тут, понимаешь ли, ничего подобного нет. Я могу повторять «от топота копыт пыль по полю летит» сколько угодно!

И повторил – три раза кряду.

– А теперь давай ты.

Я набрала в грудь побольше воздуху.

– От тотопа копык пып пополю летит…

Арнольд утробно расхохотался, словно в жизни не слыхал ничего забавнее. Я улыбнулась.

– Давай еще разок! – воскликнул он.

– Нет, спасибо.[4] Слушай, как мне заткнуть этот комментофон, чтобы он не болтал у меня в голове?

– Просто сосредоточься на мысли «отключить».

Так я и сделала, и треп в мозгах прекратился.

– Что, полегчало?

Я кивнула.

– Привыкнешь.

Он на секунду задумался, окинул озеро совершенно невинным взглядом и сказал:

– А ты не хочешь прикупить немного глаголов? Конечно, не дрянь какую, а свеженькие, качественные, полезные, правильные, прямо из Текстового моря. У меня есть приятель на каракулере.

Я улыбнулась.

– Вряд ли, Арнольд. И в другой раз мне таких предложений не делай – я из беллетриции.

– Ой, – сказал Арнольд, резко побледнев.

Он закусил губу и состроил такую умоляющую рожицу, что я едва не рассмеялась.

– Не парься, – успокоила я его. – Доносить не побегу.

Молодой человек испустил облегченный вздох, пробормотал извинения, снова взгромоздился на мотоцикл и зигзагами поехал прочь, едва не налетев на почтовый ящик у начала трассы.

Внутри гидросамолета оказалось светлее и просторнее, чем я представляла, но воздух отдавал затхлостью. Мэри ошибалась: она еще не переделала старую посудину даже наполовину. В лучшем случае на одну десятую. Стены были до середины обшиты сосновыми шпунтованными досками, из-под которых неопрятными клочьями торчала минеральная вата и ненужные электрические провода. Здесь вполне хватало места для двух этажей. На нижнем располагалась большая, во всю ширину корпуса, гостиная с парой старых диванов, развернутых к телевизору. Я попыталась его включить, но безуспешно – в Книгомирье нет телевидения, если только не требуется по сюжету. В основном меня окружал реквизит, необходимый для той главы, где Джек Шпротт появляется в «сандерленде», чтобы обсудить с Мэри преступление. На полке над маленькой дровяной печкой висели фотографии хозяйки времен учебы в полицейском колледже, и еще одна, на которой улыбалась Мэри – свежеиспеченный сержант полиции.