Жанна Пояркова - Фрагментация памяти

– Игрок 8, загрузка началась, – предупредила система голосом Лекса, и я оказался внутри.

Первое, с чем сталкиваешься, – запахи. После них все запахи реальности кажутся подделкой, долго не можешь привыкнуть, считая настоящие ароматы плохо синтезированной имитацией. Я пошевелил пальцами, которые слегка покалывало, и посмотрел по сторонам. Вокруг возникали другие игроки, совершенно ничем не отличающиеся, – ни одной лишней полосы, никаких опознавательных знаков. Просто группа одинаковых фигурок. Никто из нас не имел шансов оставить о себе память – набор одноразовой посуды, пластиковые пакеты, которые выбросят сразу же после употребления.

– Тупое избиение младенцев, – громко произнес мне в ухо Гарри, выделяя каждое слово, и выстрелил из неожиданно появившегося в руке черного пистолета прямо в голову безликой фигурке.

Вот теперь его можно было отличить от других. Программисты Среды не скупились на спецэффекты – голова разлетелась на мелкие куски, забрызгав Гарри. Время замедлилось, все побежали врассыпную, только священник Церкви СК не терял время зря, направляя на безоружных плюющееся свинцом дуло. Ствол был продолжением руки, Гарри не адаптировался, разбираясь, где оказался и что делать, а сразу нападал. Я отпрыгнул за камень, рядом чиркнула пуля.

– Ты еще живой? – Гарри выбросил пустую пушку.

– Как младенец Иисус. – Я разобрался с управлением и подумал, что ощущение приятной тяжести оружия в руке превосходит секс на шкале удовольствий.

Другие, судя по рыку Гарри, тоже поняли, что к чему. Я поднял голову, оглядывая место, где мы оказались. Половина взорванного здания, кое-где еще курится дымок, беспорядочные груды камней. Небо было фантазией сумасшедшего – злобно-кровавое там, где заходило огромное солнце, и темно-фиолетовое, почти черное на другом конце купола. Сбоку полоснула по земле очередь, священник резво заплутал, словно заяц, развернулся и побежал прямо к моему укрытию. Спустя миг он уже рухнул прямо на меня, от неожиданности помедлил несколько мгновений, но потом припечатал хороший удар в лицо.

– Вот сволочь, – пропыхтел я, отшвырнув пистолет подальше.

Он опустил кулак еще раз, но я успел увернуться. Из-за несовершенства дешевых датчиков нагрузка на тело была сильнее, чем обычно; случалось, что игроки умирали прямо на стульях. Гарри в кровь разбил кулак, но не издал ни звука. Мы сплелись намертво, не собираясь уступать друг другу. Загрубевшие пальцы впивались в кожу, царапались о защитный костюм.

– Развлечение для плебеев, – заметил Гарри, но сдаваться и не думал, и тут я увидел нависшего над нами автоматчика.

Когда пули прошивают тебя в Среде, это ни с чем не сравнимо. Чувствуешь, как каждый кусок свинца взрывает тело, будто на зажеванной пленке. Я вылетел из игры, схватившись обеими руками за стол и пытаясь восстановить дыхание, по груди промчался поезд. Сначала проходила волна страха, а потом накатывала эйфория от того, что ты жив, – самая лучшая терапия. Я разогнулся и заржал. Никто, кроме техников, не обращал на нас внимания, все смотрели бои Высшей Лиги, которые транслировали через инфоэкраны. Гарри сорвал очки, вытирая пот балахоном.

– Долбаная игра, – засмеялся он, схватив стакан с местной бурдой и осушив его одним махом.

Я тоже заказал выпивку:

– Мы должны придумать что-то другое. Помнишь Сида, того парня, который смог без ускорителей попасть в лучшую десятку?

– Нереально.

– Если получилось у него, должно получиться и у нас, – сказал я. – Мне надоело сидеть в «Гейте». Рейтинг – то же самое, что и здесь, только с именами, скинами, системой оплаты. Мы должны сделать что-то большее, чем научиться прыгать и стрелять в Среде. Что-то стоящее.

Гарри молчал. Он уже несколько месяцев работал в газете «Ксенофобия» и писал о других планетах для посетителей ретроклубов, хотя сам ни разу даже не разговаривал ни с одним инопланетником.

– Насчет ускорителей… – Он некоторое время смотрел на собственные пальцы, словно удивляясь, что они целы и не разбиты. – Сюрприз.

Гарри запустил руки в волосы, окончательно приходя в себя, вынул бесполезную «вилку», воткнул в обмякший рот сигарету, а потом потянулся к поясу. Иногда священник казался склеенным из расплавленного пластика. Меня его сюрпризы не радовали, поэтому на пакетик, который он извлек из-за пояса, я уставился с подозрением. Он достал маленький, почти игрушечный шприц, предназначавшийся для доз тяжелых наркотиков, и, прищурив и без того узкие глаза, посмотрел на него так, будто хотел спросить имя.

– Думаю, давно пора попробовать, – проговорил он, аккуратно смешивая оказавшийся в пакетике порошок с водой, заполнил иглу и поднял взгляд.

Пепел с сигареты упал прямо в стакан, но Гарри никак на это не прореагировал.

«Serve the servants – oh no» – промчалась по стене строка и канула в небытие.

– Это эс-пи, – объяснил бывший священник поддельной сатанинской церкви. – Слабая концентрация, но это именно они.

Я взял у него шприц с грязноватой жидкостью, другую руку пытаясь засунуть в рукав рубашки. Эс-пи, или ускорители, имели добрых три листа побочных эффектов, но это никого бы не остановило. Все в Высшей Лиге сидели на эс-пи, иначе любой турнир грозил превратиться в бессмысленное пятно. Архангелы, отслеживающие провокации и теракты в Среде, принимали ускорители; почти каждый программист, работающий с кодом в реальном времени, закидывался этим грязно-желтым дерьмом, если не хотел, чтобы его работу получил более рисковый парень. Существовала еще одна проблема – с эс-пи могли справиться не все, многим не давался поток информации, у небольшой части людей сносило крышу, на других они просто не действовали. Ко всему – запредельная цена и целая волна подделок. Наркотики для элиты, пропуск к сверхскоростям.

– Того, что я наскреб, едва хватит на одну дозу. Так что придется постараться, чтобы давало сразу. – Он глубоко затянулся дымом, на скулах образовались вмятины.

– Где достал?

В «Гейте» не реагировали ни на шприц, ни на порошки – допинг использовался повсеместно, а уж когда дело касалось Среды, никто и не думал контролировать состояние участников. Запрещалось вмешиваться в работу программ, изменять код, пытаться взломать систему, а то, что ты сделал с собой, никого не волновало. Техники забрали оборудование и неслышно, не интересуясь ни нами, ни кем бы то ни было другим, скрылись в подсобке.

Гарри уклончиво мотнул головой, и я не стал настаивать. В конце концов, я тоже не рассказывал ему, чем зарабатываю на жизнь и что мне приходится для этого делать, так что все было правильно. Мы одновременно встали и вышли в туалет, проталкиваясь сквозь сидящих в шлемах зрителей.