Юлия Остапенко - Киберджейн
– Для тебя. Да. Для тебя я была уродливой и никчёмной. Ты всегда так думал. Ты даже отвращения ко мне не мог испытывать, такой жалкой я была. Ты заметил меня, только когда я умерла. Умерла, чтобы ты увидел меня наконец!
– Ты… моя богиня…
– Я не хочу быть твоей богиней! Никогда не хотела! Я знала, что ты считаешь совершенством. Что все вы считаете совершенством. И я никогда этого не хотела! Почему ты меня не спросил?!
– Я…
Перо скользнуло по его щеке. Он задохнулся.
– Я любила тебя, Джон Доу. А теперь не могу. Я теперь никого любить не могу, понимаешь? Я никого не могу жалеть. Я ничему не способна радоваться. Я не могу даже удивляться. Ты же сделал это… ты… разобрал всё это на части и сделал из них красивую оболочку. Мне теперь так…
«Что, что ты хотела сказать? Пусто? Одиноко? Божественно? Это всё не то – так же, как слова „идеал“, „совершенство“ и „богиня“, – вовсе не то, чем ты являешься на самом деле», – подумал Джон.
– Скажи, Джон Доу. Когда я потеряю все перья… я верну то, что ты у меня отнял?
Он глубоко вздохнул, откинул голову назад, вынуждая дуло впиться в затылок ещё глубже, до боли. Опустил ладонь на землю, тронул пальцами шелковый подол платья Богини-Невесты, усыпанный перьями.
– Мне жаль, – сказал Джон. – Я… я не думал, что… это так. Мне правда очень жаль.
Она ответила:
– Я знаю.
И за мгновения, которые прошли между этими словами и его смертью, Джон Доу успел подумать, что она не права – он отнял у неё не всё.
– Я знаю, – повторила Джейн и спустила курок.
Потом она спустила его снова и снова, много раз, пока в пистолете не кончились заряды. Отбросила оружие, повернулась к сбежавшейся на звуки выстрелов охране.
Расправила крылья, забрызганные кровью Джона Доу.
– Возьмите его, – приказала она.
Охранники подчинились. Когда их старший вопросительно взглянул на Богиню-Невесту, она указала на камеру, в которой была создана, и сказала:
– Положите его туда.
Джон Доу ошибался: Богиня-Невеста не знала милосердия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});