Алексей Васильев - Сингулярность (сборник)

Охранник закусил губу.

– Я быстро… Я копил, понимаешь? Мне очень надо…

– Девять, семь, три, шесть? – приглушенно переспросил человек в форме.

– Да.

Максимус протянул карточку.

– Даю две секунды, – шагнул в сторону охранник.

Макс перевалился через преграду и, рыча от боли, захромал к зданию. Сзади кричали, но он уже толкал тяжелую дверь.

– По коридору направо, до лестницы, на третий этаж… – испуганно объясняла девушка, встретившаяся в холле.

Он поднялся, а когда открыл дверь, словно тяжелый таран ударил в грудь, сбивая с ног. Третий этаж был заполнен добровольцами.

Здесь было много спокойнее, чем снаружи. Все словно чего-то ждали. Обессиленный, Макс с облегчением прислонился к стене. На какой-то момент его охватило безразличие. Легкие разрывались, закашлявшись, он выплюнул тяжелый темно-алый сгусток. Виски сдавила боль, да так, что Максимус едва устоял. Действительность стремительно раскачивалась, пол выскальзывал из-под ног. Стена побежала вверх, но, сползая в беспамятство, сквозь черный туман Макс услышал:

– Четвертая отрицательная у кого? Операция возможна только с этой группой.

– У меня, – прошептал Макс. – У меня! Пропустите…

– У кого, повторяю, четвертая отрицательная? Остальные, выйдите, операция невозможна.

– Скажите ему, у меня четвертая… У меня… пожалуйста!

Его не слышали, а может, не хотели.

Ладони скользили по стене, но Макс смог подняться. Выставил локти и сделал первый шаг. Люди, очевидно, не знавшие, что происходит внизу, с удивлением смотрели на него, спешили расступиться.

Но и здесь атмосфера накалена.

Кто-то плачет, а истеричный женский голос повторяет:

– Доктор, у меня дочка, она смертельно больна… можно ее? Это последний шанс… доктор… пожалуйста!

Максимус наполовину в беспамятстве, почти ничего не видит, проталкивается на голос, главное – не упасть, людей немного, они не толкаются, не напирают…

– Пожалуйста, доктор.

Уже рядом! Он близко!

– Группа у дочки какая?

– Вторая. Ну неужели никак нельзя?

– Сожалею…

– Ну, тогда хотя бы меня, доктор, у меня четвертая…

– Мама, ты чего?

– Отстань! – визжит женщина.

– Ты лжешь, – хрипло прорычал Максимус, оказавшись рядом. – У меня четвертая отрицательная! Вот мой маячок. Видите? Покажите свой!

Женщина закричала, попыталась вцепиться в волосы. Ее оттащили двое крепких парней – очевидно, охранников.

Перед Максимусом стоял человек в светло-синем халате.

– Заходите, – коротко сказал он, с удивлением глядя на избитого, окровавленного мужчину в разорванной одежде.

– У меня тоже четвертая!

Передние ряды раздвинулись, выпуская лысого толстяка. По его багровому лицу бежали ручьи пота. Толстяк тяжело дышал, но когда посмотрел на Максимуса, подбитые глаза сверкнули нешуточной злобой.

– Заходите оба, – не раздумывая, сказал медик. – Проводите остальных, – добавил он верзилам. – И двери, двери, сейчас с улицы повалят…

Оказавшись в небольшом зале, медик первым делом закрыл дверь.

– Господи… – пробормотал он. – Какой кошмар.

Что теперь? – лихорадочно думал Максимус. Кого выберут?

Медик не мешкал. Снял с пальца кольцо, зажал в кулаке. Заложил руки за спину, через миг протянул толстяку.

– В какой руке? – жестко спросил он. – Вытащишь кольцо – оперируем тебя.

Толстяк закусил губу.

– Ну же!

Застонав, ткнул в левую.

Доктор медленно разжал кулак.

Сердце Макса повисло на ниточке.

Но не выдержал толстяк. Вдруг захрипел, задергался, резко и сильно посинел, часто задышал. Упав на колени, схватился за грудь, затем завалился на бок. Дернулся и затих, разбросав руки.

Не веря глазам, Макс наклонился над ним. Сомнений не оставалось.

– Доктор! Да он умер! – радостно закричал Максимус. – Он умер! Умер! Наверное, сердце не выдержало!

Человек в халате схватился за голову.

– Какой кошмар… Больше не допущу. Идемте скорее! О нем позаботятся.

И вот, после ряда процедур, облепленный проводами, он сидит напротив группы медиков. Ему меряют пульс, осматривают лодыжку, светят в заплывшие глаза…

Он смеется радостно, из сломанного носа опять бежит кровь, а сердитый человек в архаичных очках кричит:

– Да успокойся! От сердца умереть хочешь? У тебя пульс как чечетка. Инъекцию не сделать, схватит моментально!

И Макс бесполезно пытается унять разбушевавшееся сердце, но ему дают чего-то выпить, а затем колют в вену, чуть ниже локтя. Он засыпает и не слышит, как на улице стреляют в неуправляемую толпу, проломившую забор, звучат сирены – на помощь охране прибыло подкрепление, из водометов бьют тугие струи…

Максимус пришел в сознание через три месяца. В теле – упругая сила, сознание ясное, и нигде ничего не болит. Волна счастья накрыла его. Он чувствовал, что стал бессмертным, стал богом, испил из чаши с амброзией. Но вот уже ему не терпится покинуть стены Генцентра, чтобы испытать себя и насладиться положением олимпийца.

Работники Центра без конца осматривают, проверяют, хотя ему и так ясно: он – небожитель.

Из таблоидов Макс узнал о последствиях той давки – на площади погибло много людей, и правительство отныне запретило такие проекты.

В запястье вшили нечто напоминающее пуговицу, а на вопрос «Что это?» главный ответил:

– Информатор. Снимает генданные и передает в Центр. Контролирует ваше состояние. Оберегает.

Он был хороший человек, главный медик. Ведь это он, чтобы избежать беспорядков, придумал, что требуется человек с четвертой, самой редкой группой…

Группа крови не играет роли, но, чтобы избежать взрывоопасной ситуации, что неминуемо последовала бы при выборе добровольца, главный поставил фильтр и выбрал самую мелкую мембрану…

А Максимус прошел отбор.

Он смотрел на пролетающий мимо город. Пуля шла по второму полукольцу, с перебросом через площадь Генцентра.

– Глупцы! – услышал хриплый голос. Справа, перегнувшись через его плечо, в окно на высокое здание глядел сосед, плешивый человечек с тусклыми глазами.

– Почему? – без интереса спросил Максимус.

– Человек не должен жить вечно. Но, знаете, слышал, есть те, кто соглашается по доброй воле… – сказал тот, трагически понизив голос.

Максу стало смешно. Он вспомнил площадь.

– Вы бы тоже согласились. Это заветная мечта.

Человечек энергично затряс плешивой головой.

– Знаете, у таких людей нет стимула… вечноживые растения!

Максу стало скучно. Рядом сидел завтрашний труп.

– А что вы думаете? – спросил пожилой. – Не правда ли, жизнь прекрасна потому, что коротка?

Максимус равнодушно смотрел в окно.

– Думаю, вы лжете.