Яков Пан - Мортонит

И Мортон усердно делал свое адское дело, тем более, что оно необычайно щедро вознаграждалось. Он был бы совсем доволен, если бы не страдавшее его честолюбие.

Мортона мучило, что он остается почти безвестным в научных кругах. Абсолютная секретность его работы не давала ему возможности печатать статьи в специальных журналах и ни разу он не удостоился чести выступить с рефератом в институтах и на ученых конгрессах. Между тем размах его исследований без труда мог бы его поставить наравне с величайшими мировыми учеными. Мортон, поэтому, ждал с нетерпением войны.

Война! Она выпустит его изумительные вещества из тесных стен лаборатории на поля сражений, и они ему завоюют известность и славу. Они купят ее ценой тысяч трупов и миллионов, — Мортон не сомневался, — миллионов калек! И тогда Мортону незачем будет скрываться. Он прогремит по всему миру. И он проложит себе путь в институты и ученые комитеты, в академии и университеты. Вернее, они будут себе прокладывать путь к нему, Мортону…

Так говорил Мортон, и его друг, Тэдди Грэн, одни из его преданнейших помощников, не переставал ему поддакивать.

Разглагольствованиям ученого аккомпанировали грохочущие колеса и рев локомотива. Заводы, города, станционные здания мелькали мимо, как на экране. Поезд быстро приближался к Чикаго.

Война, о которой мечтал Мортон, была не за горами. К ней лихорадочно готовились. В спешном порядке, не ожидая детальных исследований, организовали производство «мортонита», последнего из достижений Мортона. Мортон любил говорить, что это новое вещество — самое истребительное изо всех, изобретенных им, и — самое гуманное. Мортонит уже в ничтожнейших концентрациях вызывал моментальный паралич всех органов.

В Эджвуде были поставлены с ним грандиозные опыты. Были пущены в ход излюбленные экспериментаторами морские свинки, кошки, крысы, собаки. Были выписаны из тюрем всех Штатов приговоренные к казни. Десятки людей, черные, желтые, белые, старики, молодые, дети, женщины — целое населенно захолустного городишки прошло через кабинеты и лаборатории Мортона.

Результаты были более, чем великолепны. Мортонит у всех вызывал преходящий, полный «паралич» — своеобразное окаменение, длившееся почти ровно четыре часа. При этом пораженные вполне сохраняли сознание, отчетливо видели и слышали все происходящее, как если бы ничего не случилось. Впрочем, в некоторых случаях имели место сильные нервные потрясения, особенно, если действие газа, невидимого и совершенно неощутимого, наступало сразу.

Пораженные мортонитом удерживались на ногах, если их стоя подвергали действию газа, и падали, если оно их застигало на ходу. Все мышцы застывали в том положении, в каком они находились в момент пуска газа. Сотрудники Мортона часто хохотали до упаду над какой-нибудь толстой негритянкой, застывшей на четыре часа в позе, совершенно немыслимой даже для искуснейшего акробата.

По истечении четырехчасового срока пораженные вновь были вполне нормальными людьми. Как будто ничего не случилось. Крепкие, но нервные субъекты скоро забывали про Эджвуд и его адские затеи. Многих, однако, вывозили из Эджвуда с расстроенной нервной системой. Но Мортон особенно о них не беспокоился, так как это были не люди, а негры, китайцы и преступники…

Однако работать над мортонитом было затруднительно, не умея от него защищаться. Мортон то и дело выбывал из строя, нелепо застывал на роковые четыре часа в самое неподходящее время и в неподходящих местах. Правительство Соединенных Штатов, между тем, крайне заинтересовалось многообещающим открытием. Неизбежно потребовались длительные и подробные исследования.

Мортон занялся выработкой противоядия, вернее, предохранительной сыворотки. Первые опыты над животными оказались плачевными. Несчастные четвероногие дохли. Дохли от самой сыворотки, не дождавшись действия газа. Первый человек, проглотивший эту подозрительную зеленую смесь, также отправился в скором времени к своим праотцам.

Мортон рвал и метал. Он уверял, что это случайность, что несчастный помер со страху, от заворота кишок, отчего угодно только не от его безобидной сыворотки. Все было напрасно. Ему опасались давать еще людей для опытов. Как на грех, не оказалось под рукой ни одного «подходящего» смертника.

Политический горизонт все больше заволакивало тучами. Министерство сулило миллионы за подробные изыскания. Мортон был вне себя. Наконец, он рискнул испытать сыворотку на самом себе. Его друг и помощник, Тэдди Грэн, согласился разделить его участь.

Все прошло прекрасно. Сыворотка оказалась совершенно безвредной и противоядием от действия мортонита. Мортон со своим другом надолго, если не навсегда, обезопасил себя от своего страшного детища.

Эти опыты и задержали Мортона в Нью-Норке. И теперь экспресс мчал его и Грэна в Чикаго. Под самым Чикаго, на огромном военном заводе, принадлежавшем, якобы, крупнейшей химической компании, готовилось к пуску производство мортонита в неимоверных количествах. Дирекции многократно вызывала Мортона, он давал обещания, но теперь опаздывал — производство пустили, не дождавшись его.

Было четыре часа. Оба химика молчали, исчерпав все темы и усталые от длительного путешествия. Громадный вагон яростно кидало на поворотах. Локомотив неутомимо шел вперед, оглушительно завывал. Приближалось Чикаго. Потянулись угрюмые окрестности города-гиганта, пустыри, заваленные железным хламом и шлаками, горы угля, фабрики, поселки и редкие фермы.

Обычное нетерпение, возникающее при появлении перед глазами цели путешествия, охватило и Мортона. Он встал у окна, пытаясь что-либо разглядеть в сумасшедшей пляске домов, полей, фабричных труб и паутины рельсов, проносившихся мимо. На горизонте вставали небоскребы Чикаго, окутанные дымкой большого города.

Неожиданно он почувствовал, что с поездом творится что-то неладное. Он несся, как пуля, вниз под гору, с какой-то сверхъестественной скоростью, словно лишенный управления и тормозов.

Не успел он обменяться парой слов с Грэном, как раздался оглушительный грохот, огромный вагон с силой дернулся в воздух, а через мгновение его раздавило, как спичечную коробку, и их погребла дымящаяся груда обломков.

Экспресс, шедший с огромной скоростью, на крутом повороте сорвался с рельс и потерпел крушение.

На гигантский город навалилась неслыханная, невероятная катастрофа. Она превзошла все, что могла придумать изощреннейшая фантазия, все потрясающие бедствия, которые ложились кровавыми зарубками на память истории. Гибель Помпеи и наводнение в Лиссабоне бледнеют перед чудовищной трагедией, разыгравшейся в Чикаго.