Вадим Худяков - Стимул

Мерсье был выбит из колеи и не скрывал этого. И набросился на Черешина, едва тот появился в дверях:

— Где вы ходите? Вы что думаете, мне больше нечем заняться, кроме выслушивания ваших сказок?! Что вы тут наговорили Саркисяну? Почему это мы должны немедленно улетать? И где это вас носит целый час?

Ашот, стоявший за креслом коротышки, делал успокаивающие знаки: мол, не спорь, рассказывай.

— Извините за задержку. Душ принимал. В западне было грязновато.

В доказательство Виктор пригладил мокрые волосы. Он только что смочил их под краном: заподозри Мерсье неладное — и все может сорваться.

— Садитесь, — буркнул начальник Службы охраны. — Я вас слушаю.

Виктор сел, неспешно налил себе освежающего из стоявшей на столе бутылки, пригубил. Поставил стакан. Мерсье на глазах багровел от возмущения. «Сейчас он меня прибьет, — промелькнуло в голове у журналиста. — Но надо потянуть время, чтобы Айк успел уйти подальше». Черешин взял стакан, допил и наполнил вновь. «Сейчас он меня прибьет и будет абсолютно прав. Таких нахалов нужно бить просто в порядке профилактики».

Черешин откашлялся.

— Так вот, товарищ Мерсье, я уже говорил Ашоту — надо улетать. Пункт тридцать четвертый Устава космофлота: «При обнаружении разумной жизни немедленно покинуть планету и связаться с Центральным Советом».

— Устав преподают на факультете журналистики? — язвительно поинтересовался Мерсье.

— Не преподают, — признался Виктор. — Но после школы я собирался стать навигатором и два семестра…

— Понятно. Продолжайте.

— Понимаете ли, голубые обезьяны… — Черешин, не моргнув, выдержал яростный взгляд коротышки. — Дело в том, что это они выкопали ямы, куда свалился сначала я, а потом Шустрик и компания. Там на дне полно голубого пуха, а на стенах четкие следы когтей и какого-то орудия, вроде палеолитической копалки. — Предупреждая очередной вопрос, он скромно пояснил: — Я в таких вещах немножко разбираюсь — два курса на археологическом… Ну вот, вывод ясен: ямы копают и орудиями пользуются только разумные существа.

Он замолчал и выжидательно уставился на Мерсье. Тот уже успокоился.

— Я вас понимаю, молодой человек. Гипотеза хороша. Даже изящна. И заманчива, конечно. Но голубые обезьяны не обладают разумом. В монографии Вернера Гроссмана…

— Я ее читал, — с самым невинным видом сказал Черешин. — Когда учился на биофаке. Гроссман, кстати, как раз на примере голубых обезьян и рассуждает о потенциальных возможностях, упущенных природой. Да нет, вы уж меня выслушайте, не перебивайте! По Гроссману, у голубых обезьян имеется все, чтобы стать гуманоидами: мозг, хорошо развитые хватательные конечности, наконец прямохождение. Нет лишь такой «малости», как потребность в разуме. Им не с кем и не с чем бороться — постоянно теплый климат, обилие пищи, отсутствие крупных хищников. Они уже готовы стать разумными, но им это просто ни к чему.

— Вот именно! — с жаром подхватил Мерсье. — Ни к чему! Не с чем и не с кем бороться.

— Было! Было не с кем. Но года два, а то и три назад на Сирене впервые высадились браконьеры. И у обезьян появилась потребность защищаться от опасности. Биологически-то они давно были готовы. Требовался толчок. Браконьеры его и дали.

Черешин послушал, как Мерсье, гнусавя сильнее обычного, отдает по рации приказ о срочной эвакуации, допил свой стакан, встал и побрел к выходу. Он чувствовал себя смертельно уставшим. У дверей обернулся.

— Вашему Шустрику надо благодарность объявить от имени человечества. За создание новой цивилизации.

— И все-таки в ваших рассуждениях есть изъян, — задумчиво сказал Мерсье, когда бот уже подходил к кораблю. В иллюминаторе проплывала Сирена. — Небольшой изъян, но имеется. Планета будет закрыта, заблокирована наглухо. Браконьеры там уже не появятся — это я вам гарантирую. И таким образом, у голубых обезьян пропадет стимул к дальнейшему развитию. Они замрут на уровне копалок и примитивных ловушек.

— Ну, не таких уж примитивных, — отозвался Черешин. — Да и копалки — не так уж мало для начала. Но вообще-то вы правы. — была опасность застоя.

— Была?!

— Ну да. Но Айк, — любовно продолжал Черешин, — Айк им скучать не даст. Он им задаст жару, он их заставит развивать умственные способности!

— Айк? — подпрыгнул Мерсье. — Что еще за Айк?

— Мой кибер. В принципе он рассчитан на оказание медицинской помощи, но я немножко покопался в схеме… Теперь у него другая программа: не давать покоя голубым оба… извините — гуманоидам.

Мерсье хмыкнул и с интересом посмотрел на Черешина. С о-очень большим интересом посмотрел. И опять хмыкнул. И сказал неожиданно:

— А вы мне нравитесь, мон шер. Конечно, вас стоит высечь розгами, но… вы мне нравитесь! Немножко навигатор, немножко биолог, немножко историк, немножко кибернетик…

— В основном — журналист, — подсказал Виктор.

— …Немножко авантюрист. Даже очень много немножко авантюрист! А вы никогда не думали попробовать себя в Службе охраны? Я бы дал вам рекомендацию в Школу.

— Пять лет! — простонал Черешин, живо представив себе десять семестров беспрерывных занятий, тренировок, стажировок и драконовских экзаменов. Такие заманчивые пять лет!

— Ну, — добродушно прогнусавил Поль Мерсье, — вам не привыкать!..

Пластиковый палевого оттенка пакетик Ковалев носил всегда при себе. Лишь изредка он высыпал косточки на ладонь, пересчитывал их, катая между пальцами маленькие гладкие, теплые на ощупь кругляшки, и получал при этом ни с чем не сравнимое удовольствие.