Владимир Михановский - Тайна олимпионика

Неожиданно под ногами разверзлась пропасть. Пелоп оказался на небольшой площадке, окруженной пустотой. Чтобы спастись, нужно перепрыгнуть пропасть.

Странное состояние Пелопа продолжалось. Он вроде сидел у косьтра в окружении пастухов и в то же время находился за тридевять земель от них, в непонятном царстыве пропастей и скал.

Очутившись на маленькой площадке, со всех сторон окруженной пустотой, Пелп в первое мгновенье растерялся. Выбраться отсюда невозможно. Прыгать? Но он в лучшем случае долетит до середины и рухнет вниз, на острые пики, поблескивающие внизу сквозь туман.

Эльдарянин напрягся из последних сил, стараясь, чтобы телепатемы получалось как можно четче.

Юный Пелоп застонал, словно в мозг его впилась раскаленная игла. Мысль, невозможная, вдруг вспыхнувшая в уме, мучила его.

– Выпей фалернского, – сказал кто-то, протягивая Пелопу бурдюк.

– Лучше молока выпей, – добавил старый пастух.

Холодное молоко на миг возвратило Пелопа на землю. Он услышал оживленные разговоры о давешнем землетрясении, о предстоящей Олимпиаде, о видах на осенний урожай.

Но тут же оживленные лица пастухов как бы потускнели, подернулись пеленой, костер исчез, и он снова очутился на каменистой площадке.

Прыгать?! Прыгать, взяв в обе руки груз?! Но ведь он будет тяжелее?… Однако внутренний голос убеждал его, что другого выхода нет.

Пелоп сделал несколько шагов, оглянулся, подобрал с земли два каменных обломка. Нет, эти слишком тяжелы. Эти? Слишком легки. А вот эти, пожалуй, в самый раз.

Зажав что есть силы камни в руках, Пелоп попятился от пропасти, чтобы выиграть пространство для разгона. Разбежался и прыгнул, выбросив руки с грузом вперед. Он летел, делая волнообразные движения, а в середине траектории, в самой высокой ее точке, отбросил прочь камни и в тот же миг высоко вознесся над пропастью… перелетел ее и очутился на другой площадке.

ИРЕН

Стоял ничем не замутненный солнечный день, обычный для Спарты, когда во двор их дома вошел незнакомый человек. Тилон в это время, наскоро перекусив куском козьего сыра с лепешкой, резвился в углу двора, в тени невысокой обветшавшей ограды.

Мальчик был занят обычным для себя делом: очертив прутом дорожку для разбега, он старался, разогнавшись, прыгнуть как можно дальше, как это делают настоящие атлеты.

Молодой незнакомец, скользнув по нему неласковым взглядом, принялся неспешно подниматься на крыльцо. Сердце мальчика внезапно сжалось от дурного предчувствия.

Из дверей выбежала мать, заметившая гостя в окно.

– Заходи, ирен! Жаркий день сегодня, а в комнатах прохладно… – начала она, жестом приглашая пришельца в комнаты.

– Времени мало! – Оборвал ее гость. Я пришел к тебе, чтобы сказать, что подошел его срок, – кивнул он в сторону Тилона.

Мальчик оставил прыжки и подошел поближе.

– Неужели срок подошел?.. – пробормотала мать, и Тилон с удивлением отметил про себя, что ее голос дрожит.

Гость в задумчивости побарабанил пальцами по глыбе жилистого мрамора, лежавшего слева от входа: отец Тилона собирался вытесать из нее несколько межевых столбов.

– Что ж, – сказал он, перехватив умоляющий взгляд женщины, – если ты считаешь, что мы ошиблись, и…

– Но ты посмотри, ирен, – перебила мать, – ведь он совсем ребенок, даром что подрос. И он тяжело болел прошлым летом, мы сообщили об этом Совету старейшин…

– Не люблю пустопорожние разговоры, – отрезал гость. – Если тебя, женщина, не устраивают законы Спарты… – не договорив, он точным щелчком сшиб прыгнувшего на рукав зеленокрылого кузнечика.

– Полно тебе, ирен, – потупилась мать. – Можешь забирать его.

– Что значит – забирать? – возвысил голос гость. – Ты что, одолжение Спарте делаешь? Я не Пифагор и не Евклид, но до семи считать умею.

– Ты считаешь, как надо, ирен, – примирительно произнесла мать. Если кто и ошибся, так это я.

– То-то.

– Зайди в дом, освежись холодным молоком.

– Некогда. Нужно до захода обойти с полдюжины дворов, таких, как твой… Тебя как зовут? – внезапно обратился гость к Тилону.

Мальчик промолчал, только сильнее сжал ивовый прут, которым расчерчивал дорожку для прыжков.

– Его зовут Тилон, – сказала мать.

– Тилон, – повторил тот, кого мать называла странным словом ирен. – Ишь, каким зверенышем смотрит!

– Он еще слаб после болезни…

– Вот мы и хотим сделать его сильным. Сильным и отважным, как лев, – с важностью произнес ирен явно чужую фразу.

– Понимаю…

– Короче, готовь парня в дорогу. Завтра на рассвете приду за ним.

– Я напеку лепешек…

– С собой можешь дать ему только одну.

– А шкуру выделанную можно дать ему?

– Нет. Все, что положено, он получит на месте, – с этими словами гость удалился, так и не войдя в дом.

Когда калитка за иреном захлопнулась, Тилон вихрем взлетел на крыльцо и прижался к матери.

– Вот и кончилось твое детство, сынок, – грустно произнесла она, погладив жесткую курчавую голову, почти не знакомую с гребнем.

– Мама, а что означает слово ирен? – выпалил Тилон вопрос, вертевшийся у него на языке.

– Завтра. Все завтра узнаешь, сынок, – вздохнула мать. И какой варвар выдумал такие жестокие законы? – тихонько добавила она, оглянувшись.

Эту ночь, последнюю ночь в родительском доме, Тилон спал плохо. Сон все время рвался, словно прохудившийся мешок. А родители и вовсе не уснули. Они все время перешептывались, думая, что мальчик их не слышит.

Под утро, едва Тилон погрузился в тревожный сон, его разбудил пронзительный звук трещотки, раздавшийся под самым окном.

Он поднял тяжелую голову. Перед ним стоял на коленях отец, губы у него тряслись.

– Храни тебя все олимпийские небожители, сынок… – пробормотал он.

– Эй, пошевеливайтесь! – донесся с улицы нетерпеливый крик, в котором Тилон узнал вчерашнего гостя.

– Мы готовы, ирен, – крикнула мать, которая справилась наконец с тяжеленным мехом, собранным сыну в дорогу.

Тилон выскочил на улицу. Близ дома стояли с десяток мальчишек примерно его возраста. Сбившись в кучку, они не без робости поглядывали на ирена, вооруженного палкой. «Как пастух со стадом», – мелькнуло у Тилона.

Мальчик замешкался.

Следом вышла мать. В одной руке она держала полный козий мех, в другой – сандалии Тилона.

– Стань со всеми, Тилон! – велел ирен.

В это время мать выронила мех, по земле покатились лепешки.

Ирен не спеша подошел к матери.

– Плохо ты выучила законы Спарты, женщина, – произнес он. Затем взял у нее из рук сандалии и перебросил их через забор – сначала одну, затем другую.

Только теперь Тилон обратил внимание, что все мальчишки были босыми.