Александр Мееров - Осторожно - чужие !

Крэл уложился в восемь минут.

Профессор Оверберг с явным неодобрением выслушал его отчет.

- Попытки подобрать код излучения непозволительно затянулись. Вы согласны, Крэл? - Крэл молча кивнул, а профессор довольно обстоятельно, хотя и немногословно перечислил, какие именно условия были созданы дирекцией для молодого ученого, и закончил:

- Времени ушло слишком много. Особенно на проверку последней серии облучений. Сколько вам нужно еще?

- Я попытаюсь... попытаюсь в течение ближайших двух... трех месяцев...

- Двух, - отрезал директор.

- Хорошо.

Вот только тогда, стараясь сделать это незаметно, Крэл посмотрел на Нолана. По лицу Нолана невозможно было определить, какое впечатление на него произвел поступок Крэла.

Конец недели Крэл обычно проводил в Асперте. Ехать туда приходилось долго: электропоездом, затем автобусом. Крэл попадал в пансионат только поздно вечером, однако мирился с этим неудобством. Его привлекала дешевизна уютного пансионата, красота гор, окружающих маленькую долину, и прелесть кристального синего озера у самого Асперта. Тихий захолустный поселок обладал еще одним преимуществом, которое Крэл особенно ценил: в Асперте можно было отдохнуть, не рискуя встретить кого-нибудь из знакомых. Но однажды, вскоре после совещания у Оверберга, в один из субботних вечеров, такая встреча все же произошла. Совершенно неожиданная, она и насторожила Крэла, и обрадовала.

Наступила ночь. Прохладная, безветренная. На террасе, обращенной к горам, за маленькими, на двоих, столиками народа было немного. Кто-то потягивал коктейль, кто-то склонился над шахматной доской. Под низкими, разноцветными абажурами, стремясь к свету, роилась мошкара, незлобивая здесь, в предгорьях, плохо приспособившаяся к отсутствию ночного тепла. Горы были совсем близко, но они не теснили приветливую долину, а, казалось, защищали ее от неспокойного мира. Крэла всегда тянуло в горы. Лейкемия в последние годы донимала все больше, а в Асперте ему становилось значительно легче, Асперт давал зарядку на неделю. Как-то сами собой уходили повседневные тревоги. Волнения, возникшие внизу, в столице, здесь, под боком у вечных исполинов, представлялись незначительными, легко преодолимыми. Однако в последнее время даже привычный отдых в горах плохо помогал отключиться от настойчивой, постоянно беспокоящей мысли: "Как распорядиться открытием?"

В Асперте - там уже погасли огни, - на островерхой колоколенке пробило одиннадцать. Кофе остыл, книга лежала закрытой - сосредоточиться мешала будоражащая джазовая музыка, которая непрестанно лилась из репродукторов, - и Крэл уже собрался встать, как вдруг у столика появился Альберт Нолан.

- Можно? - Нолан показал на свободное место.

Крэл впервые встретился с Альбертом Ноланом вне института и почувствовал некоторую скованность, неловкость в его присутствии. Прежде всего удивительным показалось, почему Нолан приехал в Асперт, хотя обычно он отдыхал в более комфортабельных местах. Случайно это или намеренно?

Крэла всегда тянуло к Нолану, он ценил каждую возможность общения с этим обаятельным и утонченным человеком. Часто хотелось, прервав деловую беседу, вызвать на разговор, совсем не касавшийся работы, но мешала суховатость Нолана, казалось, оберегающего в себе что-то потаенное, недоступное.

Нолан сел за стол и заказал ужин. Говорил он непринужденно, остроумно, и Крэл увидел в нем совершенно не знакомого человека. Такого, каким его не знали в институте.

Так начались встречи в Асперте. Отношения их сделались несколько странными. В институте ни слова о вечерах, проведенных в пансионате, а в Асперте - о делах институтских. Сначала этот безмолвный уговор казался Крэлу естественным, но вскоре неторопливые рассуждения профессора о новеллах Тенеллана стали раздражать его, и он прервал игру:

- Остался месяц.

Нолан сразу понял Крэла и замолчал, сосредоточенно раскуривая свою длинную, удивительно приятную по форме трубку. Потом достал изящный узкий конверт и протянул Крэлу. На конверте, запечатанном перстнем Альберта Нолана, тонким пером было написано: "Доктору Арнольдсу". И все.

- Я это приготовил для вас, Крэл. Может случиться, что в институте... Нолан, видимо, с трудом подыскивал подходящее слово, - в институте ваша... медлительность покажется подозрительной, и вас уволят. В этом случае, разумеется, получить работу будет очень трудно. Вот тогда, если хотите, поезжайте к "старику". Он возьмет вас к себе...

- Как, это тот самый Арнольдс?

- Да, тот самый, - понимающе улыбнулся Нолан.

Крэл едва пришел в себя: ведь попасть к "старику", в его знаменитую, известную всему миру школу-лабораторию - это значило получить огромные возможности для работы, это давало такую обеспеченность, какой мог позавидовать любой ученый. Это предвещало славу!

- Не могу! - Крэл возвратил конверт Нолану. Нолан оставался внешне спокойным, он только зачем-то стал разжигать непотухавшую трубку, а Крэл продолжал уверенней. - Сделать так, как предлагаете вы, поступиться честью? Нет, нет...

Нолан резко выпрямился в кресле. Крэл смешался и заговорил совсем тихо:

- Я не хотел вас оскорбить, поверьте, но утаить открытие?.. Как можно! Ведь все нужное для работы мне предоставлял институт, я получал деньги и вдруг не отдам то, за что мне уже заплатили... Но, разумеется, главное в другом. Прежде всего я - ученый, и, следовательно, сделанное мною принадлежит не мне одному.

Было поздно. Взошла луна. Теперь она освещала не только вершины Навреса, а и спокойное море тумана, надежно укрывавшего спящий внизу Асперт. Сейчас поселок казался погруженным в тихие воды, замерзшим, сказочным. На террасе над столиками одна за другой гасли разноцветные лампы. Нолан, помешивая остывший кофе, несколько раз повторил непонятную для Крэла фразу - "Опять все та же дилемма".

- Кому должно принадлежать открытие? - спросил Нолан. Спросил не у Крэла, а скорее у кого-то неведомого, кто в состоянии был бы ответить. Кому отдать то, во что вложен ум, душа, наконец, жизнь? Тому, кто заплатил? А может быть, гораздо выше, значительней и безмерно ценней именно то, что купить нельзя, - творчество? Кто же, кроме самих ученых, вправе распоряжаться этим?

Крэл впервые увидел, что Нолан, мнение которого обычно воспринималось окружающими как нечто безапелляционное, сам ищет, пытаясь решить задачу, сложную даже для него. Крэл уже справился со смущением, старался противиться внутренней силе Нолана, огромному влиянию, какое он всегда умел оказывать на собеседника, и вопрос задал твердо:

- Неужели и вы разделяете заблуждение тех ученых, которые считают, что наука должна, вернее, может стать над или вне политики?