Генри Каттнер - За земными вратами

Я потер глаза.

И тут раздался крик Лорны.

Я вскинул голову и похолодел: она исчезла. Осталась лишь картина закатного города, с колышущейся гигантской сферой и черной полосой на переднем плане. Все изображение трепетало.

Я слышал постепенно удалявшийся, затихающий крик Лорны, который становился слабее, и после того как совсем затих, он долго еще звенел у меня в ушах. Вскоре мерцание в воздухе начало угасать, радужно-красный город — терять очертания, и вот уже лев опять склонился над спящим цыганом, и на стене, как прежде твердой, застыла картина Руссо.

— Лорна! — позвал я.

Никакого ответа. Выронив стакан, я поднялся, сделал шаг вперед и споткнулся об ее туфли. Я подбежал к двери и распахнул ее. В коридоре было пусто. Никаких шагов.

Я вернулся и прошел на кухню, затем в спальню — Лорны не было и там.

Часом позже, в полиции, я пытался объяснять, что не убивал ее. А еще через час я уже был в тюрьме.

ГЛАВА 2

Лучше, пожалуй, иметь дело с проходимцем, чем с фанатиком. Помощник окружного прокурора был именно фанатиком, зацикленным на своих теорийках, и благодаря этому отрадному факту я, не успев глазом моргнуть, оказался в очень невыгодном положении. Моя история вовсе не о том, как косвенные улики приводят к неправильным выводам, поэтому я не буду останавливаться на этом подробно.

А дело заключалось вот в чем: Лорну в вестибюле ждал приятель, к тому же соседи слышали, как она звонила ко мне и как я ее впустил. Вопрос — где же она?

Я даже не пытался рассказать, как все произошло, сказал лишь, что она ушла. Находясь в нервном шоке, я совершенно забыл о ее туфлях, которые явились веским доводом, опровергающим мое заявление. Помощник окружного прокурора явно хотел выслужиться и так основательно убедил себя в моей виновности, что охотно допустил бы, выражаясь языком закона, ряд расширительных толкований, только бы это позволило отдать под суд убийцу, то есть меня.

Вы, возможно, помните, что писали об этом газеты. Я потерял роль в аншлаговой пьесе. Нашли мне и адвоката, который не верил ни одному моему слову, поскольку я не мог сказать ему правды. Шло время, и меня спасало лишь то, что тело Лорны не обнаружили. В конечном счете меня отпустили.

Что бы вы сделали на моем месте? Будь я героем фильма, я бы тотчас же отправился к Эйнштейну, который бы все вычислил, расшевелил какую-нибудь супермашину, а та вернула бы Лорну или отправила меня, например, к Кинг-Конгу или в другой таинственный мир.

В каком-нибудь другом фильме нашлись бы гангстеры, выламывающие дверь, пока я спускаюсь по пожарной лестнице, как Дик Паувел, или обнаружились бы какие-нибудь раздвижные панели, все простенько объясняющие в конце фильма. Но Лорна-то исчезла в картине на стене, и я уже начинал опасаться за свой рассудок.

Единственное, на что можно было рассчитывать, так это на повторение таинственного мерцания, на то, что я тоже смогу проникнуть сквозь картину и вытащить Лорну обратно. Спустя несколько месяцев я стал возлагать на это вполне серьезные надежды. К тому времени я думал, что все уже кончено, побывал у окулиста, у психиатра и выяснил, что это была не галлюцинация, не нарушение зрения, не сумасшествие.

Нет, это был просто Малеско.

Поняв это, я просмотрел книги и бумаги дядюшки Джима и обнаружил много стенографических записей, которые не мог прочесть ни тогда, ни теперь, нашел немало сведений по алхимии и прочим странностям и, что самое ценное, откопал старый букварь Малеско и словарь — единственные вещи, из которых я извлек для себя тогда какую-то пользу. Но не сразу.

Прошло довольно много времени, прежде чем в одну прекрасную ночь все изменилось. Я опять сидел дома, потягивая виски, и опять раздался звонок, на сей раз — телефонный. Звонил мой адвокат, говорил он быстро и отчетливо:

— Послушай, Бартон, в Саунде подобрали какое-то тело. Твой приятель Томпсон заполучил его для лабораторного исследования. Он полагает, что это — та самая Максвелл.

— Лорна не мертва, — бестолково начал я, — по крайней мере, не…

— Ладно. Отнесись к этому спокойно, ведь Томпсон именно этого и ждал. Меня, честно говоря, ситуация слегка озадачила…

— Но они, скорее всего, не смогут опознать…

— Да, слишком большой срок, и теперь главным образом пойдут догадки. Но на Томпсона работают эксперты, и присяжные склонны им доверять, так что могут… могут поддержать выводы экспертизы, Бартон.

Такой вот поворот событий! И что, спрашивается, мне было делать? Бежать? Меня наверняка поймали бы. Остаться? Признают виновным.

Я повесил трубку и, возвращаясь к креслу, остановился, глядя с безумной надеждой на картину Руссо: если я прорвусь сквозь стену, окажусь ли я действительно в Малеско? И там ли Лорна, или она каким-то образом все-таки превратилась в труп, который ковыряет Томпсон?

— Лорна?! — звал я, но лишь напрасно сотрясал воздух. Лорна?!

Несколько минут ожидания. Никакого ответа. Но мой голос не растаял в тишине, мой голос отдавался эхом, как будто я говорил в тоннеле. Малеско, конечно, не существует. Это сказочная страна, такая же, как Оз или Страна Чудес из детской книжки. Но внезапно у меня почему-то появилась твердая уверенность, что эхо вторило мне в Малеско.

— Лорна! — закричал я. — Лорна!

Крик призрачно и глухо отдавался в длинном невидимом тоннеле и замирал в его дальнем конце — в Малеско.

— Лорна!

Настойчивый звонок у входной двери прорезал эхо моего голоса. Полиция? Я обернулся, и в этот момент стены качнулись. Все закружилось, комната расползлась в стороны, или мне так показалось, но, падая, я уже ничего не соображал. Тонкие настойчивые призывы звонка уходили все дальше и дальше, а я проваливался куда-то.

Вдруг я увидел лицо мужчины, кружившее в темноте. Лицо под странным головным убором выражало удивление, даже ужас, рот был широко открыт. Человек направил на меня какое-то оружие, затем подался в сторону я исчез.

Я скользил вниз словно по звенящей нити звуков, цепляясь за нее, как за спасательный трос, падая, на мгновения задерживаясь и снова падая в страшную бездну. Нить звуков становилась все тоньше, она терялась и больше не удерживала меня.

Я проваливался все глубже и глубже.

Но скоро передо мной выросла горизонтальная черная полоса, а затем появились какие-то вертикальные брусья, в которые я вцепился обеими руками, медленно сползал вниз. Инстинкт уже послал красную предостерегающую вспышку всем мышцам тела: «Хватайся! Держись крепче!»

Наконец вернулось ощущение реальности. Меня уже не окружала звенящая пустота, но внизу зияла настоящая бездна, заканчивавшаяся, впрочем, ужасающе реальной мостовой, где-то в миллионе футов от меня. Я висел с наружной стороны балкона, держась обеими руками за перила и слегка раскачиваясь на высоте, о которой страшно было подумать.