Джон Меткалф - Торжествующий мертвец

Ваш,

В. де ля Ф. Вэньон."

Я положил это удивительное послание в конверт. Оно вызвало у меня некоторые сомнения. Совсем недавно я думал о возможности подобного события, но не в такой же форме! Или этот человек сошел с ума? Как ни странно, у меня не возникло чувство обиды или злости. Скорее, полное недоумение и даже страх, ощущение того, что дело на этом не закончилось, и настоящая беда только начинается...

Во всяком случае, вся эта история потрясла меня.

Я не сразу сказал Дэни о письме Вэньона. Более недели решал, как сделать это лучше. Наконец, я сообщил ему, что у семьи Вэньона возникли определенные затруднения, не позволяющие ему некоторое время находиться в замке.

Конечно, это сильно искажало реальное положение вещей. Но как я мог все объяснить? Догадываюсь, что Вэньон готовился к этому шагу уже несколько месяцев и у него лишь не хватало мужества сообщить об этом. Но каким абсурдным и, по совести говоря, просто грубым было подобное письменное заявление. Да и что могли значить содержащиеся в письме извинения и слова "преследование" и "наваждение"? Такое послание ни к чему было показывать Дэни.

Саму новость он воспринял спокойно. Хотя я чувствовал, что спокойствие это обманчиво. Для Дэни все происходящее было очень важным, и он мысленно старался оценить серьезность сообщенной новости и решить, как нейтрализовать или хотя бы смягчить неудачу и совместить ее со своими желаниями. Я жалел Дэни, старался уменьшить его страдания и сделать его хоть немного счастливее.

Правда, вскоре он сам помог мне выйти из затруднения, однако, в такой форме, которая не вызвала у меня восторг.

- Думаю, что это Рауль, которому я не уделил достаточного внимания, сказал он как бы между прочим, но с некоторой доброжелательностью, что не ускользнуло от моего внимания. - Я ведь, кажется, рассказывал тебе о нем.

- Рауль? Нет, о нем ты не говорил.

- Не говорил? О Рауле Приваче? Конечно, я...

- Ты никогда о нем не говорил. Кто он?

- Как же, там это был самый близкий мой друг. Я должен был сказать тебе... Мы вместе ловили кротов и летучих мышей, взбирались на вершину. Он, ну, он просто рабочий. Думаю, ты можешь его нанять. Он чувствует деревья, умеет ухаживать за лошадьми. Ой, я знаю! - Дэни замолчал, как будто у него внезапно родилась идея. - Он мог бы приехать сюда. Он мог бы служить у тебя. Тебе нужен такой человек! Если бы Рауль был здесь, я бы больше не ездил в замок...

- Глупость! - отрезал я. - Это нереально.

Резкость моих слов объяснялась вовсе не нелепостью предложения Дэни, а тем, что я почувствовал его двуличность. Ведь никогда раньше он не упоминал о Рауле и хорошо знал это.

Больше я ничего не желал слышать о Вэньоне, ничего!

Дэни насупил брови. Это был открытый вызов.

- Ну, ладно, - мрачно сказал он. - Думаю, однажды мы увидим его здесь... В один прекрасный день он здесь появится.

Черт побери, он действительно появился. Мы позавтракали и я как раз прикуривал трубку, когда послышался негромкий стук в окно. На улице стоял скромно одетый мужчина низкого роста. Его лицо мне было трудно разглядеть. Вдруг сердце мое упало. Я понял, кто это. Пришелец сделал жест рукой. Я ответил ему, указав на входную дверь, которую открыл.

Он стоял на пороге. К сожалению, его лицо я опять не смог разглядеть так четко, как хотелось. В этот миг за моей спиной раздались шаги. Дэни тут же оказался в объятиях пришельца.

- Рауль, Рауль! - восторженно кричал Дэни. - Я знал, что ты придешь!

- Бонжур, месье, - гость протянул руку, которую я машинально пожал. При прикосновении к его пальцам мне стало неприятно. Они были холодные и безжизненные, как будто искусственные.

Вскоре выяснилось, что этот человек весьма словоохотлив. Дэни привел его в заднюю комнату, окна которой выходили на газон. Там пришелец принялся болтать на одном из французских наречий. Да так быстро, что я ничего не понимал. Дэни коротко переводил. Оказалось, что Рауль предлагал мне свои услуги в качестве разнорабочего. Он всегда хотел жить в Англии и был бы счастлив, если бы мой сын стал его молодым хозяином. Пока Дэни переводил, Рауль держался почтительно и несколько смущенно.

- Но, ей-богу, не могу я взять его на работу, - возразил я. - У него нет разрешения.

Человек сидел невозмутимо, отвернувшись, лицо его было в тени. Дэни вновь обратился к нему. Очевидно, он говорил о моих возражениях.

- Он останется здесь, где-нибудь в деревне, - сообщил Дэни. - Хотя было бы лучше, если бы на время поисков пристанища он поселился на чердаке старого каретного сарая...

- Нет, он не будет жить на нашем чердаке! - сказал я с явным раздражением.

Но, в конце концов, он там оказался.

Не знаю, может быть, от моей настойчивости зависело, останется он или покинет нас. Теперь думаю, что не зависело. Но о, что произошло, должно было произойти.

После смерти Сесиль я ни в чем ребенку не отказывал, и если такое баловство был слабостью, то слабостью естественной и простительной. Что же касается снисходительного или терпимого отношения к этому существу, этому субъекту, темному типу, безрассудное влечение Дэни к которому совершенно необъяснимо, это был бы полной капитуляцией перед настойчивыми домогательствами моего сына и это превысило бы все прежние поблажки.

Как бы там ни было, Рауль поселился на чердаке, поставив меня перед фактом. Теперь я с горечью осознал, как неловко и сложно будет его вытурить. Итак, временно, только временно, он поселился у нас.

До окончания летних каникул Дэни оставалось еще около трех недель. К моей досаде, почти все время он проводил в обществе своего идола. Мне трудно было это понять. Почему, в самом деле, этот человек к нам приехал? Может быть, между ним и его почитателем существовала тайная договоренность? Был ли его паспорт в порядке? Как отнесутся к нему мои соседи и слуги?

Правда, некоторое время все казалось более спокойным, чем я ожидал. Малый, надо отдать ему должное, был исключительно скромным, до самоуничижения, и старался всем уступать. Он всегда стремился сделать что-то для меня. Порой он чистил обувь, сбрую для лошадей, приводил в порядок кустарник и пруд. Еду он получал на кухне и ел на чердаке. Сначала я не знал, как он ладил с поварихой Дженни и служанкой Кларой. Возможно, они решили, что поскольку этот любопытный чужестранец - очередная причуда молодого хозяина, то пусть так и будет. Ну а мой постоянный помощник и садовод Доббс в это время находился в больнице и ничего не знал.

Все же положение было не из легких. Вскоре Дэни нужно было возвращаться в школу и исчезал последний повод оставлять у нас Рауля. Иногда у меня появлялось желание написать Вэньону. Но, как вы догадываетесь, мне мешало самолюбие. И, кроме того, не было оснований считать, что Вэньон замешан в деле с Раулем.