У Джейкобс - Обезьянья лапа

Ответа не последовало. Лицо миссис Уайт побелело, дыхание как будто замерло, глаза остекленели; выражение лица мистера Уайта было такое, каким оно, наверное, было у его друга старшины во время первого боя.

- Мне поручено сказать, что фирма "Мо и Мэггинз" не несет ответственности за случившееся, - продолжал он, - она снимает с себя все обязательства, связанные с делом, но, принимая в расчет, как работал ваш сын, она решила в виде компенсации предоставить вам некоторую сумму.

Мистер Уайт выпустил руку жены и, поднимаясь, с ужасом посмотрел на гостя. С губ его сорвалось:

- Сколько?

- Двести фунтов, - прозвучал ответ.

Не слыша пронзительного крика жены, он слабо улыбнулся, протянул перед собой руки, словно слепой, и без чувств грохнулся на пол.

Милях в двух от дома, на большом новом кладбище старики похоронили своего единственного сына и вернулись в дом, погруженный в темноту и молчание.

Все произошло настолько быстро, что они не сразу осознали это и находились в состоянии ожидания, словно что-то еще должно было случиться, что-то еще, что могло бы облегчить им страдания.

Но дни шли, и ожидание сменила безнадежность, которую неверно называют апатией. Иногда они могли не проронить ни слова за день, поскольку им больше не о чем было говорить и время казалось таким томительным.

После того трагического дня прошла неделя. Среди ночи мистер Уайт неожиданно проснулся и, протянув руку, не нашел рядом с собой жены. В комнате было темно. За окном слышались приглушенные рыдания. Мистер Уайт поднялся и прислушался.

- Иди домой, - мягко сказал он, - ты замерзнешь.

- Сыну холоднее, - ответила миссис Уайт, опять принимаясь плакать.

Он возвратился домой. Звуки рыданий стали затихать. В постели было тепло, на него навалился сон. Он задремал, но вскоре проснулся от резкого крика жены.

- Обезьянья лапа! - дико кричала она. - Обезьянья лапа!

Он вскочил, встревоженный.

- Где? Где она? В чем дело?

Она, спотыкаясь, подбежала к нему.

- Мне нужна она, - спокойно сказала она. - Ты еще не уничтожил ее?

- Она в гостиной, возле бра, - ответил он, удивленный. А зачем она тебе?

Миссис Уайт рассмеялась, наклонилась и поцеловала его в щеку.

- Я просто о ней подумала, - истерично ответила она. Почему я не подумала об этом раньше?

- О чем?

- Об оставшихся двух желаниях, - быстро ответила она. Мы же загадали только одно.

- Разве его было недостаточно? - гневно спросил он.

- Нет! - торжественно выкрикнула жена. - Мы загадаем еще одно желание. Спустись в гостиную и принеси лапу. Только быстро. Мы загадаем, чтобы наш сын ожил!

Мистер Уайт выпрямился и трясущимися руками швырнул одеяло.

- Да ты с ума сошла! - с ужасом закричал он.

- Принеси ее, - тяжело дыша, приказала она. - Быстро, и загадывай! О-о, мальчик мой...

Мистер Уайт чиркнул спичкой и зажег свечу.

- Ложись лучше в постель, - неуверенно проговорил он. Ты сама не понимаешь, о чем говоришь.

- Наше первое желание исполнилось, - возбужденно продолжала миссис Уайт. - Почему бы не загадать второе?

- То было просто совпадение, - пробормотал он.

- Иди принеси лапу и загадывай! - закричала она и потащила его к двери.

Он спустился в темноте в гостиную и подошел к камину.

Талисман лежал на своем месте. Его охватил страх, что их искалеченный сын может ожить до того, как он успеет убежать из комнаты. У него перехватило дыхание, когда он обнаружил, что не может в темноте найти дверь из гостиной. По столу и стене он нащупал путь в коридор. В руке он зажимал принесшую горе лапу.

Войдя в комнату, он заметил, что лицо жены изменилось. Оно было полно ожидания и казалось бледным и необычным. Мистер Уайт даже испугался.

- Загадывай, - закричала она.

- Все это глупо и жестоко! - нерешительно промямлил он.

- Загадывай, - повторила она.

Он поднял руку.

- Хочу, чтобы мой сын ожил.

Талисман упал на пол. Мистер Уайт с ужасом уставился на него. Затем он, дрожа, рухнул на стул. Миссис Уайт с горящими глазами подошла к окну и отдернула штору.

Мистер Уайт сидел и смотрел на жену, стоящую у окна, пока не задрожал от холода. Огарок свечи бросал неровный свет на потолок и стены, пока наконец не погас.

Мистер Уайт с чувством облегчения от того, что попытка не удалась, забрался обратно в постель. Через несколько минут к нему присоединилась безмолвная жена.

Оба лежали молча, слушая, как тикают часы. Скрипнула лестница, мышь поскреблась в стене. Темнота действовала угнетающе. Пролежав в кровати некоторое время, собравшись с мужеством, мистер Уайт взял коробок спичек, зажег одну и спустился вниз.

У подножья лестницы спичка потухла, и он остановился, чтобы зажечь новую. В этот момент в парадную дверь тихо и робко постучали.

Спички выпали из рук мистера Уайта. Он замер, затаив дыхание. Стук повторился. Он повернулся и, быстро забежав в спальню, закрыл за собой дверь. Стук повторился опять.

- Что это? - вскричала жена, поднимаясь с кровати.

- Крыса, - дрожащим голосом ответил мистер Уайт. - Крыса. Она пробежала мимо меня, когда я спускался по лестнице.

Жена села и прислушалась. Раздался отчетливый стук в дверь.

- Это Герберт! Герберт!

Она побежала к двери, но муж преградил ей дорогу и, схватив ее руку, крепко сжал ее.

- Что ты собираешься делать? - хриплым голосом спросил он.

- Это мой мальчик! Это Герберт! - вырываясь, кричала она. - Почему ты меня держишь? Пусти! Я должна открыть дверь!

- Прошу тебя, не пускай его! - трясясь, взмолился он.

- Ты боишься собственного сына? Пусти меня. Я иду, Герберт! Я иду!!!

Стук все не прекращался. Наконец миссис Уайт вырвалась и выбежала из комнаты. Муж побежал за ней, умоляя вернуться. Он слышал, как загремела цепочка и щелкнула задвижка замка. Затем он услышал, как жена кричит ему:

- Задвижка! Спустись вниз! Я не могу дотянуться до нее!

Но мистер Уайт ползал на коленях по полу, ища лапу. Только бы найти ее до того, как в дом войдут!

В дверь забарабанили, и снизу послышалось, как миссис Уайт придвигает к входной двери стул. Он услышал, как наконец двинулась задвижка замка, и в то же время нащупал лапу и загадал третье желание. Стук неожиданно прекратился, хотя эхо от него все еще звучало по дому. Он услышал, как стул отодвинули и открылась дверь. В дом ворвался холодный воздух. Раздался долгий громкий крик разочарования и горя, что придало ему силы спуститься вниз и подбежать к калитке. Фонарь, мерцающий на другой стороне дороги, бросал свет на пустынную тихую улицу.