Клиффорд Саймак - Цилиндр

— Но ведь кто-то же утащил эту книгу? — усомнился Леонард.

— Колченогий. Он немного туповат, но почему-то очень интересуется книгами — и вовсе не потому, что может из них вычитать для себя что-нибудь понятное. Особенно из этой.

— Да уж, надо думать! — согласился Леонард. Потом заметил мой пристальный взгляд. — Ладно, Чарльз, слушай: это математика, совершенно новый раздел математики. Мне надо его изучить.

— Из будущего?

— Из будущего, которое наступит через двести лет, — сообщил Старик Пратер, — если верить дате издания.

— А есть повод не доверять ей?

— Абсолютно никакого, — со счастливой улыбкой ответил он.

— Вы не упомянули лишь одного, — сказал я, — размеров своей машины. Насколько она велика?

— Если ты думаешь о контейнере, в котором мог бы помеситься пассажир, то нет — для этого она маловата. Это цилиндр длиной не более трех футов. Сделан из чего-то вроде металла — просто металлический цилиндр. С обоих концов какие-то решетки, но ни следа какого-либо механизма. Словом, по виду она совершенно не похожа на представления о машинах времени, но по результатам деятельности является таковой. Во-первых, объекты то появляются, то исчезают. Во-вторых, миражи. Мы зовем их так из-за отсутствия в нашем языке более подходящего определения. Например, пагода, которая на самом деле рухнула, мелькает то там, то тут. Ходят какие-то люди — какие-то чужаки — появятся, а потом исчезнут. Проявляются какие-то призрачные структуры — частью пребывающие в настоящем, а частью вроде бы в будущем. Должно быть, в будущем, потому что в прошлом ничего подобного здесь не было. Взять хотя бы лодку на пруду — на здешнем прудике никогда не было никакой лодки, он для этого слишком мал. Если помните, это просто лужа.

— Вы приняли меры, чтобы никто не слонялся в поле действия машины?

— Поставили вокруг нее забор. Обычно кто-нибудь за ним присматривает, чтобы отсылать прочь приблудных посетителей. Завтра после завтрака первым делом сходим поглядеть на нее.

— А почему не теперь же? — поинтересовался Леонард.

— Нет смысла. Мы почти ничего не увидим — там темно. Однако, если вы желаете…

Леонард отмахнулся:

— Да нет, завтра вполне сойдет.

— Быть может, вы ломаете голову еще над одним вопросом, — добавил Старик Пратер, — как она туда попала. Как я говорил, ее нашел садовник. Сначала я заявил, что она упала, потом поправился и сказал, что прибыла. Поправка была не вполне корректной: есть доказательства того, что она упала — в березовой рощице некоторые ветки поломаны. Это может может служить свидетельством движения цилиндра среди крон деревьев.

— Вы сказали «упала», — подчеркнула Мэри. — Упала откуда?

— Толком не знаем, но имеем определенные гипотезы на сей счет. Несколько ночей назад к западу отсюда что-то случилось. Сообщали, что среди холмов упал самолет. Как вы, может быть, помните, это дикая и пересеченная местность. Несколько человек видели, как он упал, были высланы поисковые группы, но штука в том, что никакого самолета не было! В выпуске новостей указывали, что наблюдатели могли посчитать самолетом падающий метеорит. Совершенно очевидно, что кто-то сюда вмешался и замял это дело. Я сделал несколько аккуратных запросов своим вашингтонским друзьям, и по всему выходит, что упал космический корабль. Не из наших, наши все наперечет. Предположение заключается в том, что это мог быть инопланетный корабль.

— А вы решили, что машина времени свалилась с чужого космического корабля, — подытожил Леонард. — Он сломался и…

— Но зачем инопланетному кораблю машина времени? — спросила Мэри.

— Это не машина времени, — вмешался я. — Это двигатель времени. Двигатель, использующий время в качестве источника энергии.

3

Уснуть я не мог, и потому решил немного пройтись. Луна над восточными холмами только что взошла, и ее болезненного света едва-едва хватало на то, чтобы разогнать тьму.

Спать я не мог. Я закрывал глаза и пытался задремать, но они открывались сами собой, и я просто глазел в потолок — а вернее, в темный прямоугольник на месте потолка.

«Надо же, — думал я, — двигатель времени! Время в качестве топлива. Боже мой, значит, я прав!» Если эта штука в березовой роще действительно окажется двигателем, то прав был я, а все остальные заблуждались. И более того — если время можно использовать в качестве энергии, то Вселенная открыта для нас — не только ближайшие звезды, не только наша Галактика, а вся Вселенная, все ее самые отдаленные уголки. Ведь если можно манипулировать временем — а использование его в качестве источника энергии свидетельствует, что такие манипуляции возможны — то никакие космические расстояния нам больше не помеха, и никогда уже не пойдут в расчет, а человек сможет отправляться, куда только пожелает.

Я смотрел на звезды и готов был крикнуть им: «Теперь расстояние для нас больше не в счет! Пусть вы далеки, пусть ваши сестры безумно далеки, далеки настолько, что ни один лучик света, рожденного в их яростно пламенющих недрах, не в состояниии достичь нашего взора — но зато нам самим теперь под силу достичь даже тусклых, даже самых невидимых звезд!»

Вот что я хотел им крикнуть, но конечно же, не стал. Нет смысла кричать на звезды: для этого они слишком безлики.

Я прошел немного вдоль дороги, а потом свернул на дорожку, ведующую в сторону высившейся на холме обсерватории. Поглядев налево, я подумал: «Вот за этим возвышением, в березовой рощице у пруда…» Пытаясь представить лежащий в березовой роще цилиндр, я в тысячный раз задавался вопросом, то ли это, о чем я думаю.

Когда я миновал поворот извилистой дорожки, со скамейки молча встал сидевший там человек. Я остановился, немного испугавшись его внезапного появления — я-то думал, что в такую пору смогу побыть один.

— Чарли Спенсер? — спросил человек. — Неужто Чарли Спенсер?

— Не исключено, — ответил я. Его лицо скрывалось в тени, и узнать его я не мог.

— Прошу прощения, что прервал твою прогулку. Я думал, я здесь один. Я Кирби Уинтроп — может, ты меня не помнишь.

Я порылся в памяти, и это имя тут же всплыло:

— Ты знаешь, помню! Ты был на год или два моложе. Я частенько гадал, кем же ты стал.

Это, разумеется, было чистейшим вымыслом; с какой стати мне о нем думать?

— Я остался, — сообщил он. — В здешнем воздухе есть что-то такое, что проникает в кровь. Преподаю помаленьку, но больше занимаюсь исследовательской работой. Старик Пратер затащил тебя ради машины времени?

— Меня и других. Что ты знаешь об этом?

— Практически ничего, это не моя область. Я кибернетик — потому-то и остался здесь. Я часто подымаюсь на холм, когда здесь тихо, и погружаюсь в размышления.