Евгений Лукин - Словесники

- Чего плачешь? - спросил Радим.

Несчастный рыдал.

- А... а они говорят, что я чу... чума-азый!..

Точь-в-точь как вернувшаяся с базара Лава. И ведь наверняка никто его сюда силком не тащил, сам прибежал...

- Да не такой уж ты и чумазый, - заметил Радим. - Так, слегка...

Разумеется, он мог бы сделать малыша нарядным и чистым, но, право, не стоило. Тут же задразнят, пожелают упасть в лужу... Радим потрепал мальчонку по вздыбленным вихрам и двинулся дальше.

Ох, Лава, Лава... Два горба... Вообще-то в некоторых семьях из поколения в поколение передаются по секрету такие вот словечки, подчас неизвестные даже мастерам. Как правило, особой опасности они в себе не таят, и все же...

А действительно, кто бы кого одолел в поединке - нынешний словесник или человек из прежних времен? Между прочим, такой поединок вполне возможен. Коль скоро слова имеют силу, то вызвать кого-нибудь из прошлого труда не составит. Другое дело, что словесник на это не решится, а у обычного человека просто не хватит воображения. И слава Богу...

А как же у Лавы хватило воображения задать такой вопрос?

Мысль была настолько внезапна, что Радим даже остановился. Постоял, недоуменно сдвинув брови, и вдруг вспомнил, что этак полгода назад, открыв для себя эту проблему, он сам имел неосторожность поделиться своими соображениями с супругой. Зря! Ох зря... Надо будет пожелать, чтобы она все это и в мыслях не держала. Незачем ей думать о таких вещах.

Радим досадливо тряхнул головой и зашагал дальше.

Рыночная площадь, как всегда, была полна народу.

- Здравствуйте, красавицы, - с несокрушимым простодушием приветствовал Радим торговок.

Те похорошели на глазах, но улыбок на обращенных к нему лицах Радим не увидел.

- Да вот благоверная моя, - тем же простецким тоном продолжал он, шла на рынок, да не дошла малость...

Он наконец высмотрел Грачиху. Горб у нее был лишь один, да и тот заметно уменьшился. "Плохо дело, - встревоженно подумал Радим. - Всем рынком, видать, жалели..."

Выменяв у хмурого паренька три луковки на пять помидорин, Радим для виду покружил по площади, пытаясь по обыкновению переброситься с каждой торговкой парой веселых словечек, и вскоре обнаружил, что отвечают ему неохотно, а то и вовсе норовят отвернуться. Потом он вдруг споткнулся на ровном месте, чуть не рассыпав заметно позеленевшие помидоры, - кто-то, видать, пробормотал пожелание издали. "Да что же это! - в испуге подумал Радим, хотя и продолжал простодушно улыбаться сельчанам. - Ведь и впрямь со всеми поссорит!"

Как бы случайно оглянулся на Грачиху и замер, уставясь на корзину с червивыми яблоками.

- Эх! - сказал он с восхищением. - Посылала меня благоверная моя за хлебом, но уж больно у тебя, Грачиха, яблоки хороши! Наливные, румяные, ни пятнышка нигде, ни червячка... Меняем, что ли?

Сурово поджав губы, Грачиха глядела в сторону.

- Шел бы ты лучше, словесник, домой, - проговорила она наконец. Учил бы ты ее и дальше словам своим... Только ты запомни: каким словам научишь - такие она тебе потом и скажет!..

- Каким словам, Грачиха? Ты о чем?

Грачиха спесиво повела носом и не ответила. Радим растерянно оглянулся. Кто смотрел на него осуждающе, а кто и с сочувствием. Он снова повернулся к Грачихе.

- Да молодая она еще! - жалобно вскричал он. - Не сердись ты на нее, Грачиха! Сама, что ли, молодой не была?

Но тут на краю пыльной площади возникла суматоха, торговки шарахнулись со вскриками, очистив свободное пространство, в котором, набычась, стояли друг против друга два человека. Драка. Ну и слава Богу - теперь о них с Лавой до вечера никто не вспомнит.

- А-а... - повеселев, сказала Грачиха. - Опять сошлись задиры наши...

Радим уже проталкивался сквозь толпу к месту драки. Задир было двое: один - совсем еще мальчишка с дальнего конца села, а второй - известный скандалист и драчун по кличке Мосол. Оба стояли друг против друга, меряя противника надменными взглядами. Сломанные корзинки лежали рядом, луковицы и картофелины раскатились по всей площади.

- Чтоб у тебя ноги заплелись... - процедил наконец Мосол.

- ...да расплетясь - тебя же и по уху! - звонко подхватил подросток. Тело его взметнулось в воздух, послышался глухой удар, вскрик, и оба противника оказались лежащими в пыли. Потом вскочили, причем Мосол держась за вспухшее ухо.

Торговки снова взвизгнули. Радим нахмурился. Слишком уж ловко это вышло у мальчишки. "Да расплетясь - тебя же и по уху..." Такие приемы раньше были известны только словесникам.

- Да где же староста? - кричали торговки. - Где этот колченогий! Кривобокий! Лопоухий!.. Вот сейчас староста приковыляет - он вам задаст!

В конце кривой улочки показался староста. Весь перекошенный, подергивающийся, приволакивающий ногу, он еще издали гаркнул:

- Прекратить! А ну-ка оба ко мне!

Драчуны, вжав головы в плечи, приблизились.

- Вы у меня оба сейчас охромеете! - пообещал он. - И хромать будете аж до заката! Ты - на правую ногу, Мосол, а ты, сопляк, на левую!

- Дождались, голубчики! - послышались злорадные женские крики. - Это ж надо! На рынке уже драку учинили!..

Припадая на разные ноги, притихшие драчуны заковыляли к своим корзинкам. Мальчишка утирал рукавом внезапно прохудившийся нос. Перекошенный староста потоптался, строго оглядывая площадь из-под облезлых бровей. Потом заметил Радима.

- Мальчишка-то, - ворчливо заметил он, когда они отошли подальше от толпы. - Видал, что вытворяет? Чуть не проглядели... В словесники его и клятвой связать...

- Хорошо выглядишь, - заметил Радим. - Нет, правда! И ноги вроде поровней у тебя сегодня, и плечи...

Староста понимающе усмехнулся.

- Брось, - сказал он. - Зря стараешься. Чуть похорошею - такого по злобе наделают... Я уж привык так-то, скособочась... А тебе, я гляжу, тоже досталось - подурнел что-то, постарел... Сейчас-то чего не вмешался?

Радим смутился:

- Да хотел уж их остановить, а потом гляжу - ты появился...

- Понятно, - сказал староста. - Красоту бережешь... Ну правильно. Старосте - ему что? Увечьем меньше, увечьем больше - разницы уже никакой... Видишь вон: на другую сторону перекривило - опять, значит, кому-то не угодил... - Он помолчал, похмурился. - Насчет жены твоей хочу поговорить. Насчет Лавы.

Радим вздрогнул и с подозрением посмотрел на старосту. Староста крякнул.

- Ну вот, уставился! - сказал он с досадой. - Нашел соперника, понимаешь!.. Сам виноват, коли на то пошло... Кто тебя тогда за язык тянул?

Радим устыдился и отвел глаза. Действительно, вина за тот недавний случай была целиком его. Мог ведь сослагательное наклонение употребить или, на худой конец, интонацию вопросительную... Так нет же - сказанул напрямик: живешь, мол, со старостой... А старика-то, старика в какое дурацкое положение поставил!.. Радим крякнул.