Владимир Голубев - Никита Добрынич

В условленное время, братья позвонили Югину и озвучили вариант с уазами.

— Почему УАЗ? — засмеялся тот.

— У отца в деревне, на даче такой, — оправдался Никита.

— Личный опыт это серьезная причина. Подбирайте машины, шоферов я привезу дня через три. Наберу гастерарбайтеров. Успеете с машинами за три дня?

— Без оформления в полиции? Конечно.

Два дня братья мотались по Эстонии в поисках уазиков. На ходу оказалось всего восемь штук, дальше искать было бесполезно. Плюнули на все и стали искать японские и корейские грузовички-дизели. Купили один и сомнения в его проходимости по бездорожью навеяли мысли о необходимости приобретения колесного трактора.

— Скорость нашего каравана сразу упадет до двадцати километров в час, — расстроился Валера.

— За два дня доедем. Грузовики зря покупали, надо было десяток МТЗ с тракторными тележками купить. Вдвое дешевле выходит. Зато соляра жрут, не напасешься, — загрустил Валентин.

— Пять тонн повезут уазики, остается восемнадцать тонн. Шесть тракторов хватит с запасом, — успокоил Валера.

— Надо снова звонить дяде Славе. Нужно восемь водителей и шесть трактористов, — засуетился Никита.

Трактора пришлось покупать в России. В тракторах никто из братьев ничего не понимал, поэтому проверкой пригодность трактора к использованию, сделали условие доставки его до границы своим ходом. Если продавца это напрягало, переговоры прекращали.

Югин долго ругал молодежь, за неумение спланировать работу, и очень просил продумать порядок работы на складах вооружений.

14 сентября 2007 года. Вечер.

Никита нанял четырех забулдыг, за бутылку водки каждому, для укладки ящиков, переправил их в 1894 год, и они начали таскать оружие. Часть ящиков сразу погрузили на уазики, остальное складировали рядом. В самом конце работы, когда вытащили ящики с патронами, братья увидели стеллаж с саблями. Красиво оформленные, они просились в руки, в результате сотня сабель была погружена сверх плана. Когда алкаши грузили ящики, то все было в порядке, что в ящиках, книги или тушенка, никому неизвестно. Но когда они увидели сабли, то алкоголики начали требовать серьезные деньги. Никита не растерялся, попросил грузчиков подождать полчаса, а пока выдал им аванс — по бутылке водки. Он сам перестроил «лифт» на двенадцатый век, и вместе с братьями перетаскал пьяных туда.

17 мая 1894 года. Утро.

Валерий выехал навстречу Югину, чтобы забрать шоферов, Никита погнал грузовичок в С-Петербург, Валентин остался в качестве охранника. В одном из складов он разжился наградным револьвером с серебряными накладками, и теперь в 1894 году, рядом с дорогой, стояли восемь уазиков, забитых оружием. Рядом, на ящиках, сидел Валентин, в джинсах, с саблей и револьвером в руках.

Когда Валентин вынул саблю из ножен, то увидел вытравленную надпись «За веру, царя и отечество».

«Сокрушили веру, свергли царя и распродали отечество», — подумал Валентин. «А что собираемся делать мы? Набить карманы деньгами, потешить свое самолюбие спасением одних людей, за счет уничтожения других, поучаствовать в приключениях по разным эпохам? А, может, прав Никита, и через десять лет все миры будут уничтожены?» Пустячным происшествиям, случайным находкам люди склонны придавать большое, символическое значение.

7 июля 1932 года.

Странно устроен человек, умом понимает, что гибель неизбежна, и спастись невозможно. Но маленькая частичка внутри верит в чудо. Воспитанный в строгих правилах, штабс-капитан Мышкин всегда вел себя так, чтобы ему не было стыдно посмотреть в глаза другим людям. Видимо, поэтому он смог сохранить душевное равновесие, в ужасе последних пятнадцати лет. Как говорил его старый друг, вечная ему память, «немного цинизма будут тебе, Кеша, на пользу». Но, увы, Мышкину очень не нравилось быть даже немного циником. Лично ему освобождения из лагеря ждать не приходилось, хотя он честно послужил красным, учил младших командиров. Год назад его место в военном училище кому-то приглянулось, и донос не заставил себя ждать. Месяц назад к ним прибыло пополнение, и начальник участка перестал жалеть людей. Темп работ строительства Беломорканала резко возрос, и старые кадры, не сумевшие пристроиться на теплые места, умирали один за другим. Это были люди прошедшие ТуркСиб и Московский канал, сумевшие выжить в азиатском аду и посреди московских болот. Слишком сухой и слишком замкнутый Мышкин имел мало друзей, но те, кто становились ими, были настоящими, на всю оставшуюся недолгую жизнь. Этот летний день выдался теплым, в остальном не отличаясь от череды монотонных, изматывающих будней. После обеда лагерный друг Мышкина Василий Скворцов улучил пять минут для рассказа о подготовке к побегу. Четкий план действий сказал опытному офицеру больше, чем многочасовые уверения в реальности задуманного. Даже то, что его известили в последний момент, не обижало, а свидетельствовало о квалификации заговорщиков.

Ближе к отбою, Мышкин, начал формировать команду для побега. У дверей барака он поставил старых знакомых, этот этап был самый опасный. Любой из двурушников мог рискнуть позвать на помощь охрану. Заключенные разделились на две половины: готовые рискнуть, и отчаявшиеся, которым уже все равно. Когда в бараке Мышкина, в стене открылись ворота два на два метра, туда ринулись почти все, лишь несколько заключенных лежали на нарах, не желая покидать барак. Их пришлось забрать силой.

Трое незнакомых мужчин, после беседы со Скворцовым, выделили два десятка заключенных. Иннокентия Петровича подозвал к себе холеный мужчина лет пятидесяти.

— Югин, — коротко представился он, — Вы, Иннокентий Петрович, временно, назначаетесь командиром отряда. Ваша задача захватить лагерь и освободить остальных заключенных. Сейчас под Вашей командой двадцать человек. Каждый из них отберет тех, на кого он сможет положиться в предстоящем бою. Самым надежным патроны выдавать без ограничений, если есть сомнения — количество патронов ограничим пятью. Два десятка пулеметов — это наша страховка, Ваш последний аргумент для колеблющихся. Задача понятна?

— Да! — Мышкин почувствовал, что его жизнь перевернулась.

— Познакомьтесь, Никита — ваш интендант, — представил Югин худенького, высокого юношу. К полуночи сортировка людей была закончена и сразу же Никита начал раздавать винтовки и патроны. Мышкин увидел безоружного Скворцова, которого он считал главой заговора. Тот возмущенно беседовал с Югиным.

— Почему оружие выдают только «кулакам» и белогвардейцам? Вы «белые»? — громко спросил Скворцов.