Игорь Минаков - Операция «Вирус»

В незримом информационном пространстве, возникающем между соавторами, идет процесс непрерывной генерации и шлифовки идей. Словно пучки разогнанных протонов в большом адронном коллайдере, идеи сталкиваются, преобразуясь в нечто совершенно новое — в иную странную материю. Возникает стереоскопический взгляд на любую проблему, что позволяет ее с легкостью решить. Через череду ссор и компромиссов соавторы подыскивают общий знаменатель, и на выходе получается текст, который практически всегда глубже и объемнее некоего гипотетического произведения, написанного каждым из авторов поодиночке.

Писатель Веров-Минаков дебютировал сравнительно недавно — в 2008 году. И этот дебют мгновенно привлек внимание. Романы «Десант на Сатурн» и «Десант на Европу» из цикла «Трикстеры» заметно выделялись на фоне того, что сегодня издают под вывеской «Фантастический боевик». Разумеется, новый автор отдал дань и острому сюжету (погоням, перестрелкам, катастрофам), и описанию фантастических миров и существ, но выделяло его тексты из общей массы совсем другое — желание и умение вести серьезный разговор с читателем на глобальные темы. Именно этим всегда и славилась качественная научная фантастика. При этом автор попробовал решить нетривиальную творческую задачу — придумать утопическое общество, которое вполне могло бы вырасти из нашего сегодня без значительных революций и потрясений.

В качестве основы использовался Мир Полдня братьев Стругацких. Представьте себе группу «идейных» и влиятельных технократов, которые поставили своей целью сделать Мир Полдня реальностью. Само по себе это выглядело бы нелепостью, если бы за группой не стояла транснациональная корпорация, создающая роботизированную управляемую среду обитания, в которой чрезвычайно комфортно жить. Искушение оказывается слишком велико, и человечество принимает навязываемые ему правила игры. Казалось бы, Веров-Минаков мог на этом остановиться, но он сделал следующий шаг: утопия в стиле Полдня — лишь технический этап на пути превращения землян в космическую цивилизацию.

Литературные критики приняли вещь неоднозначно. Поскольку новый автор обозначил цикл «Трикстеры» «программным произведением», призванным стать первой ласточкой возрождения научной фантастики в России, от Верова-Минакова ждали чуть ли не Откровения. А не дождавшись, немедленно принялись топтать тексты сапогами, даже не пытаясь понять, для чего они написаны и почему именно так написаны. Со стороны, признаться, это выглядело как пиршество вкусовщины. Критики не учли, что перед ними дебют. Если продолжать нашу аналогию (а она, между прочим, напрашивается), можно вспомнить о первом романе братьев Стругацких «Страна багровых туч». В нем уже было новое качество, но не чувствовалось еще уверенности будущих мастеров. Зато полным списком наличествовали все «родимые пятна» советской фантастики ближнего прицела. Возможно, это общее правило для творческих дуэтов. Трудно представить себе, чтобы два непохожих человека с непохожими биографиями в один момент сумели найти такие точки интеллектуального соприкосновения, которые позволили бы мгновенно перестроиться и начать выдавать на-гора превосходные тексты, не имеющие аналогов в истории мировой литературы. Не верю! Не бывает! Соавторы должны притереться, межавторский космос должен повзрослеть.

Тем не менее опытные читатели отнеслись к дебюту с куда большей благосклонностью, чем критики. Доказательством тому служат престижные литературные премии, которые Веров-Минаков получил на всевозможных фантастических конвентах и которые присуждаются по итогам тайного голосования участников либо решением компетентного жюри: «Бронзовый Икар», «Золотой Кадуцей», «Интерпресскон», «Серебряная стрела», «Чаша Бастиона».

Кстати, о «родимых пятнах».

В литературе (не только в фантастике) довольно сильна традиция создания так называемых зависимых произведений: фанфиков, сиквелов, приквелов, римейков, новеллизаций. Эта традиция существует со времен Гомера — по мнению ряда исследователей, «Илиада» и «Одиссея» изначально были сравнительно небольшими текстами, которые позднее много раз переиначивались и расширялись, вобрав в себя творчество множества людей. И никто сегодня не скажет, что это — плохо.

Традиция получила серьезный толчок к развитию с появлением кинематографа. Экранизировать книги или новеллизировать фильмы, снятые по оригинальному сценарию, стало привычным делом еще до Первой мировой войны. Телевидение расширило поле применения творческих сил, а глобальная компьютеризация позволила создавать мультипродукт, включающий собственно текст, иллюстрации к нему, аудиоинформацию, видео и даже игры по мотивам. Авторы литературного «мейнстрима» не остались в стороне от тенденции — в нем вызрело целое направление, называемое «постмодернизмом», ярчайшие представители которого соревнуются в том, чтобы рассыпать по своим романам как можно больше скрытых цитат из классики, аллюзий и реминисценций.

Нет ничего удивительного, что постмодернизм оказал значительное влияние на Верова-Минакова. Модные тенденции эпохи всегда оказывают влияние на молодых писателей, вопрос только в одном: сумеет ли конкретный писатель преодолеть диктат моды и сам стать законодателем мод?

Сборник, который вы держите в руках, является этапным для Верова-Минакова. Ведь самый простой способ избавиться от «родимых пятен» постмодернизма — отыграть в него до конца, до логического финала, до точки. Давайте посмотрим, как это делается.

Наибольшее влияние на фантаста Верова-Минакова, без сомнения, оказали братья Стругацкие. Это не означает, что соавторы Глеб Гусаков и Игорь Минаков не читали того же Гомера. Просто сложилось исторически: когда впервые встречаются два любителя фантастики, родившиеся и выросшие в Советском Союзе, одна из первых тем для обсуждения — это отношение к творчеству братьев, а уж затем все остальное.

Творчество же Стругацких весьма разнообразно: в нем можно найти и утопию, и научную фантастику с популяризаторским уклоном, и социально-психологическую фантастику, и острую сатиру, и фантасмагорию, и современную сказку. Больше того, одним из фирменных приемов братьев стало «авторское умолчание», когда многие загадки повествования авторами не объясняются, а само повествование обрывается в неожиданном месте. У истинных поклонников Стругацких всегда возникал соблазн дополнить «канонические» тексты, дать свои разгадки тайнам, убедительно объяснить хронологические нестыковки и логические несуразности. В результате возник масштабный литературный проект «Время учеников», придуманный петербуржским подвижником фантастики Андреем Чертковым, — профессиональные фантасты могли открыто попробовать себя в создании «зависимых» произведений по мирам Стругацких. Первоначально вышло три тома, совсем недавно — еще два. Кстати, в двух последних отметился текстами и один из героев нашего рассказа — Игорь Минаков. Вряд ли процесс осмысления творчества Стругацких на этом завершится. Следует ждать и новых книг, и новых фильмов, и новых игр.