Василий Минаков - Фронт до самого неба
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Василий Минаков - Фронт до самого неба краткое содержание
Фронт до самого неба читать онлайн бесплатно
Минаков Василий Иванович
Фронт до самого неба
Минаков Василий Иванович
Фронт до самого неба
Записки морского летчика
Аннотация издательства: В документальной повести Героя Советского Союза В. И. Минакова рассказывается о боевых подвигах летчиков Черноморского флота, воспитанниках Ейского военно-морского авиационного училища, в трудный период Великой Отечественной войны, летом и осенью 1942 года. Книга адресуется массовому читателю.
Hoaxer: по тем же причинам, что и первую книгу В.И. Минакова ("Гневное небо Тавриды"), размещаю эту в разделе Мемуары, ибо это мемуары и по форме, и по содержанию.
С о д е р ж а н и е
Красный самолет
Завал
Настроение бодрое
Тихий фронт
Кому-то надо
Новые однополчане
Боевое крещение - не ритуал
Сквозь огонь
Экипажи уходят в ночь
"Порядок, командир!"
Ни шагу назад!
Мы вернемся, Белореченская!
"Ваш вопрос легче"
"Мессер" пошел вниз
Живы, черти!
Хватило и на зенитки
Разнообразить ассортимент
Благодарность Буденного
Памятный день
Зоркость от злости
Из-под крыла летучего авианосца
Испытание на лобовых
За Жору Соколова!
Двое в море
Одиссея одного экипажа
Над перевалами
Дальний маршрут
В прицеле - корабли
Бомбы под эшелоном
В разведке
Еще полетаем вместе!
Фронтовая академия
Задача у нас одна
Опять разведка
"Главное - не растеряться!"
Героический десант
Приказ есть приказ
О друзьях-товарищах (Вместо эпилога)
Красный самолет
Вряд ли возможно теперь узнать, кому принадлежала эта идея. Простая, как все гениальное, - вспоминали мы после полушутя. Гениальное - это, положим, слишком. Но вспоминали же, и не раз. Всякий раз, когда требовалось найти единственное возможное решение из множества невозможных, выход из безвыходного положения, замену тому, что незаменимо и чего не оказывалось под рукой...
Но что - под рукой! В целом мире тогда не существовало, да едва ли и существует теперь такое техническое средство, чтобы разом оповестить тысячи находящихся в самых различных местах людей о событии, требующем немедленного их сбора.
Боевой самолет может быть выпущен в воздух лишь тогда, когда весь его экипаж на борту: летчик, штурман, стрелок-радист, воздушный стрелок. Когда техник с механиками и мотористом, подготовив машину к полету, проверив в работе каждый ее механизм и прибор, заправив баки горючим и маслом, доложат о полной ее готовности к вылету. Когда вооружены - если это боевой вылет подвесят к бомбодержателям бомбы, укомплектуют боезапас и также доложат о том командиру.
Каждый на своем месте, у каждого четко определенные обязанности, каждый несет за них полный ответ.
Так у бомбардировщиков. Так у истребителей. Так и во всех авиационных частях.
На Дальнем Востоке солнце восходит раньше, и когда в Киеве, в Минске, в Одессе оно едва высветило край неба, мы его видели над головой. День в Приморье был в полном разгаре - солнечный, жаркий день, выходной, - и все те люди, необходимые для боевого полета, в нашем авиагородке и в других, по всему тысячекилометровому побережью, за исключением находящихся на дежурстве, дневальстве и в карауле, были свободны распоряжаться собой. В определенных, понятно, пределах, не покидая расположения части и прилегающих к нему мест, и чтобы домашние или соседи знали, где можно кого отыскать, - на речке, над омутом с удочкой или на солнечном пляже, в таежном мыске, где уж кто-то грибы будто видел, в поселке, где собирается по воскресеньям базар. Места всем известные, все в городке понаслышке друг друга знают, побегай, поспрашивай, и непременно найдешь. На то и посыльные в штабе полка, при дежурном.
Но сколько посыльных потребовалось бы в наряде, чтобы в течение, скажем, хоть часа собрать по тревоге весь личный состав?
Мы с утра были в то воскресенье на речке. Студеная, быстрая речка, забыл названье, впадает в морской залив. Черная с виду, как все таежные водоемы, а зачерпни - не вода, хрусталь. И берег опрятный, со светлой полоской облизанного разливами плеса под полуметровой ступенькой обрыва мелкая галька, как чечевица, белый, щекочущий ноги песок. В тени посидеть ильмаки с обрыва услужливо наклонили огромные перистые зонты, скрыться от глаз, чтобы трусики выжать, - надежней курортных кабинок кусты лозняка. Любимое место всего гарнизона, а также и молодежи соседнего с нами села, что раскинулось между таежной опушкой и тою же речкой, его огибающей полукольцом. Скошенный луг с шелковистой отавой, ячменное поле, на глазах наливающееся желтизной, край тайги в легкой мреющей дымке, сопка Юркина шапка - удачней не назовешь. Круглая шапка, добротная, меховая, темной елью поросшая, кедрачом...
Наша непроизвольно составившаяся компания - несколько молодоженов с зелененькими, не успевшими войти в роль боевыми подругами, стайка беспечных холостяков - успела уже искупаться кто по два, кто по три раза: долго в реке не поплаваешь - костолом. Вбежишь, как мальчишка, вздымая фонтанами брызги, помахаешь "саженками", сколько достанет духу, - и на берег греться, гоняя в кругу в волейбол. Дело к обеду шло, час самый шумный: всплески воды, гомон восторженных ребятишек, стук мячей, переборы гитары ли, мандолины, в душу просящийся голос Шульженко, разом из двух патефонов, наперегонки...
И вдруг все смолкло. Даже и патефоны выключились одновременно, и в воздухе будто повисли мячи. Затем в уши вторгся гул самолета - мощный, упругий и неожиданно близкий, словно он молча, как планер, подкрался и только над нами взревел. Даже и силуэт показался как будто бы незнакомым. Условно очерченная, как собирательный образ, машина, с осоавиахимовского плаката, что поразила воображение в детстве, летела неторопливо, но быстро и как бы всматриваясь в застывшие наши фигурки внизу. Споро прошла над пляжем, обогнула село, повторяя излучину речки, скрылась за сопкой-шапкой, вернулась и вдоль опушки тайги ушла в сторону нашего аэродрома...
- Красный! - тихо вымолвил кто-то.
- Красный, - отозвалось эхом несколько голосов.
Кружок тут же распался. Каждый заторопился к своим вещам.
Лишь одеваясь, я осознал, что была за машина. Обыкновенный СБ! Только весь, от хвоста до кабины и от одного конца плоскостей до другого, будто обтянутый пламенным кумачом. Сигнальный самолет, знак боевой тревоги...
Все одевались, в момент исчезали. Никто никого не ждал, не звал, не торопил. Тревога есть тревога. После проверки готовности полк будет построен на летном поле, и командир всех расставит по надлежащим местам. На неделю, на месяц, на целый отрезок службы, до следующего учения или тревоги, каждую эскадрилью, звено, экипаж. Кому-то ходить в виноватых, испытывать тяжесть повышенного внимания и опеки, кому - неприметная, но ощутимая в строгой регламентации воинской жизни прибавка доверия. Этим и были мы озабочены прежде всего. Тревоги проводились часто, с вылетом и без вылета, в масштабе эскадрилья или полка, во взаимодействии с кораблями или без такового. От пляжа до городка полтора километра, от городка до аэродрома - еще километр.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});