Алексей Корепанов - Время Черной Луны

Резкий короткий крик, похожий на лай, пробудил меня, и я обернулся. Совиный павлин или павлинья сова, в общем, та пучеглазая птица кругами бегала по крыше, высоко вскидывая пушистые лапы. Была ли она местным петухом или местной кукушкой? Я вновь замахал на нее рукой и она внезапно успокоилась и, нахохлившись, уставилась на меня, словно выполнила свою задачу. А может быть, именно так оно и было, потому что я вдруг понял, почему остановился именно возле этих молочных пузырей. В голове словно опять зазвучал голос беджа Сю, хотя я и понимал, что не общаюсь с ним сейчас, а просто вспоминаю то, что он внушил мне, когда я находился в забытьи, вызванном действием напитка. Вот только почему он теперь не может общаться со мной, как общался раньше?

"Сю, - на всякий случай мысленно позвал я. - Сю, ты слышишь меня?"

Нет, не было контакта. Я все-таки предположил, что с беджем ничего не случилось (впрочем, что могло случиться с такой махиной?), а просто имеет место какое-нибудь локальное экранирование. Удовлетворившись этим солидно звучащим, хотя, возможно, абсолютно ничего не выражающим термином, я вслух повторил лаконичную инструкцию беджа:

- Сорвать древесную бородавку, вывернуть наизнанку, мякотью смазать ладони и подождать, пока коллоид впитается. Хватит одного раза.

Процедура представлялась достаточно простой и походила на натирания при лечении экземы. Только вот кто подтвердит, что эти молочные пузыри у моих ног и есть древесные бородавки?

Видимо, птице надоели мои колебания и сомнения. Громко захлопав крыльями, она сорвалась с крыши, пролетела над поляной и опустилась на траву рядом со мной. Подергивая головой, подошла к дереву, покосилась на меня круглым янтарным глазом и вонзила загнутый клюв в древесный нарост, явно стараясь отделить его от ствола. Через несколько секунд пузырь лежал на земле, а птица стояла рядом с ним, застыв и глядя мимо меня, похожая на заводную игрушку, у которой кончился завод, или, скорее, на механизм, выполнивший свое предназначение.

- Кто же ты такая будешь? - спросил я, присаживаясь на корточки и рассматривая ее. - Помощник моего приятеля беджа?

Размером она была, пожалуй, побольше вороны, серые и белые пятна на перьях чередовались на груди в шахматном порядке, завивались в спирали на крыльях, волнистыми линиями бежали по вееру хвоста. Уж не дрессированная ли это птичка служителей храма Уо, одна из тех, с помощью которых служители грозились организовать доставку Плодов Смерти в земли строптивых правителей?

- Кто же ты такая будешь? - повторил я.

- Рон! Рон! - проскрипела птица, щелкнула лакированным черным клювом и дернула головой, словно поклонилась. - Тола-Уо! Рон!

- Понятно, - сказал я. - Тебя прислал Сю?

- Рон! Рон! - вновь отозвалась птица, клювом подтолкнула ко мне древесную бородавку и заковыляла прочь. Распахнула крылья, оттолкнулась от земли растопыренными лапками в пушистых штанишках и полетела назад, на свою крышу.

И еще раз крикнула оттуда, прежде чем замереть в позе чучела из краеведческого музея:

- Рон! Тола-Уо!

Что ж, возможно, она действительно была всего лишь дрессированным существом, а, возможно, просто не хотела общаться. Не всем же быть такими общительными, как Сю. Я решил называть ее "Рон" - это слово вполне могло оказаться ее настоящим именем - и впоследствии вновь попытаться завязать беседу.

Я поднял мягкую древесную бородавку - на ощупь она напоминала пакет с молоком, податливо проминаясь и перетекая под пальцами и, следуя совету беджа, вывернул ее наизнанку и натер ладони белым волокнистым веществом, слабо пахнущим чем-то знакомым, но забытым. Постоял под деревом, чувствуя, как стягивает кожу ладоней, помахал руками (птица на крыше на мгновение приоткрыла один глаз, тряхнула головой и вновь превратилась в поделку таксидермиста) и прислушался к себе, стараясь определить, идет ли процесс восстановления утраченной памяти. Естественно, ничего не определил, оторвал от коры еще один пузырь, для Донгли, и направился к строению, где остались Донгли и спасательница.

И тут, посредине чужой поляны в чужом лесу, под чужим небом, с которого брызгал ленивый чужой дождик, на меня вдруг накатило. Я стиснул зубы и остановился.

"Господи, а нужно ли все это? - спросил я себя. - Зачем все это нужно? Кому? Плюнь на все и займись-ка лучше чем-нибудь другим..."

На мгновение мне представилось, что там, за облаками, на другой стороне и этих небес, тоже висит вколоченная в пустоту ржавыми гвоздями бытия Черная Луна - и тщетны все мои усилия и старания. Совершенно бесполезны и никчемны они во всех этих мирках, мирах и полумирах, пронизанных ее невидимым, но постоянно ощутимым гнетущим светом. Так стоит ли продолжать эту затею, этот извилистый путь - или лучше прибегнуть к другому способу, к другим способам, которыми очень давно и успешно пользуются многие? Большинство.

- Рон! - предупреждающе гаркнула птица.

Я опомнился. Какой бы ни была Донгли, кем бы ни была Донгли сейчас она нуждалась в моей помощи. И я был обязан ей помочь.

Держа в руке податливый древесный пузырь, я пересек поляну и вошел в охотничий домик.

10.

Донгли сидела на табурете у окна, упираясь руками в колени. Одетая. Неуловимо изменившаяся. Я не мог понять, в чем тут дело и какие перемены в ней произошли, но видел, чувствовал, знал - она изменилась. Больше в помещении никого не было. Я окинул взглядом пол, стены и потолок и окончательно убедился, что мы с Донгли вновь остались вдвоем. Спасательница исчезла, не оставив никаких следов. Исчезла и одежда того человекоподобия, от которого она меня спасла. А вот темное отверстие в полу было на том же месте.

Да вот только действительно ли исчезла та, которую я назвал спасательницей? Стоя у входа, я вглядывался в эту новую Донгли (а так ли звучало теперь ее имя?) и все больше убеждался в реальности происшедших в мое отсутствие метаморфоз. Спасательница вовсе не исчезла, как исчезла тогда, из темницы Хруфра.

- Где ты был, Доргис?

Ее вопрос вывел меня из оцепенения. Да, девушка, сидящая у окна, стала другой. Я подошел к ней, на ходу проделав необходимые манипуляции с древесной бородавкой. Взял ее руку, повернул ладонью кверху и принялся натирать ладонь этим средством всезнайки-беджа. Девушка недоуменно наблюдала за моими действиями, но не сопротивлялась.

- Зачем ты это делаешь? - спросила она, когда я отбросил под стол сморщившийся выжатый комок.

- Так посоветовал бедж, - сказал я, внимательно глядя в ее зеленые глаза. - Бедж Сю. Чтобы не пострадала твоя память. Служитель храма Уо хотел лишить нас с тобой памяти. Ты помнишь храм Уо, Донгли?

Ее глаза слегка потемнели, в них появилась тень тревоги.