Ярослав Смирнов - Аэрогарды

Охранники стояли, заложив руки за спину и нешироко расставив ноги. На вновь прибывших они даже не посмотрели, и это командиру аэрогардов понравилось: просто и деловито, раз пришли люди — значит по делу, значит так нужно.

Впрочем, один из охранников все же проявил активность: протянул руку и нажал кнопку, после чего шлюзовая дверь закрылась.

Д'Марья со штерн-майором вышли в просторный коридор, очень аккуратный и очень чистый для военной базы — пусть даже для немецкой. Коридор этот освещался длинными плафонами, встроенными в потолок, — это не были лампы дневного света, но такие д'Марья где-то уже видел, в каком-то довольно необычном месте, но не мог вспомнить, где именно.

Там имелась масса дверей — с видеодатчиками, номерами и какими-то непонятными значками, и д'Марья еще раз удивился — двери были сделаны не из металла или пластика, а из дерева, причем чуть ли не из красного. Для обычного форпоста подобное являлось совершенно непонятной роскошью, тем более что эта планета, Цет-5, явно не имела значительных лесных массивов, да если бы они и были, кому это надо — заниматься деревообработкой?..

Тут д'Марья вдруг понял, что они с Тайхманном идут довольно долго, чуть ли не полчаса, постоянно сворачивая и поворачивая — в основном, похоже, направо, — миновав, наверное, сотню дверей, и за все это время им повстречался только один человек, с погонами, как сумел разобрать д'Марья, старшего мастера копья — это что-то вроде полковника. Причем этому обер-шписсмейстеру было лет шестьдесят, весь седой; он мельком глянул на Тайхманна — тот козырнул, — потом как-то очень пронзительно посмотрел в глаза аэрогарду и сделал ему непонятный жест рукой — как будто небрежно отдал российский скаутский салют.

Д'Марья с того момента, как очутился в подземелье, чувствовал себя настолько свободно, что последовал его примеру — получилось так, будто он отмахнулся от мухи, но старик, похоже, остался доволен. Тайхманн же вообще не обратил на инцидент внимания. Но тут они пришли.

Штерн-майор остановился перед очередной дверью и нажал очередную кнопку, которая на этот раз находилась на месте замка, под ручкой. Прошло несколько секунд, и дверь отворилась — совершенно бесшумно, без щелканья и гудения.

Штерн-майор отошел в сторону. Д'Марья понял это как приглашение и вошел в открывшийся проем. Дверь за ним закрылась. Тайхманн остался в коридоре.

Со света д'Марья не сразу сориентировался и на несколько секунд замер на пороге, а потом разобрал, что находится в достаточно просторном, скверно освещенном помещении, до странности напоминающем большую академическую аудиторию — очень высокий потолок, амфитеатр кресел, на возвышении — кафедра и места президиума, за которыми находилось что-то, закрытое тяжелым бархатным занавесом.

Д'Марья оказался в проходе между амфитеатром и президиумом, и ему плохо было видно, что там есть или кто там находится, поэтому он отодвинул в сторону бархатную же штору, которая мешала пройти — нет, это, скорее, не институт, а театр, — и вышел к свету.

Ковер под ногами имел такую расцветку, что у аэрогарда голова пошла кругом: глухие черно-красные геометрические узоры чередовались со вспышками серебряных искр; первые навевали сонливость, которая почему-то тяжелым гонгом отозвалась во всем теле, а от вторых появилась резь перед глазами и моментальный пронзительный звон в ушах: нехорошо стукнуло в затылке, во рту пересохло так, что от омерзения д'Марья изо всех сил стиснул зубы; потом показалось, что черепная коробка потеряла твердость нормальной костной структуры, а мозг, наоборот, отвердел, но не усох, а расширился до пределов помещения, подземелья, взломал бетонные перекрытия скрытых в толще планеты этажей — д'Марья ясно увидел, как от нижних этажей построек форпоста куда-то вдаль идут широкие галереи, по которым прямо отсюда можно добраться до ребят с «Костромы», но их он разглядеть не успел или не смог, но четко понял, что все они живы, хотя сейчас его это почему-то совершенно не успокоило, — потом вышел на поверхность, где по-прежнему стояла прозрачная ночь… хотя на этот раз он не стал бы называть ее прозрачной — воздух кишел вихреватыми существами, и угреватыми бестиями, и ноздреватыми породами минералов и мыслей… но тут и двери, и все окна закрылись, и даже форточки и те завесились — д'Марья всегда соглашался с теми, кто в свое время подписал информационной сети приговор, — все части структуры тела встали на свои места, и он услышал глуховатый голос:

— Что с вами, рыцарь?..

Д'Марья с трудом отвел взгляд от дьявольского узора — некстати подумалось, что здесь лучше всего подошла бы сакраментальная фраза «оторвал глаза от пола», — и поискал того, кто с ним заговорил.

Он с удивлением обнаружил, что продвинулся довольно далеко от входа в зал и теперь стоит перед возвышением с «местами президиума», на которых расселись пятеро шварцриттеров — все в своеобычной форме, в головных уборах и почему-то в черных перчатках.

Сидели шварцриттеры, кстати, за столом, покрытым тяжелой на вид и блестящей тканью.

Внезапно д'Марья понял, что после разглядывания экзерсисов сумасшедшего геометра у него появилось ощущение полнейшей свободы и уверенности в своих силах: и вообще, чем дольше он находился на этой планете, тем более нахальным становился.

Он отчетливо козырнул и сказал:

— Я не совсем понимаю, о чем идет речь, господа. Боюсь, произошла ошибка — надеюсь, поправимая.

Шварцриттеры зашевелились.

— Как это — о чем речь? — недоуменно произнес один из них, крепкомордый, огненно-рыжий, лет сорока на вид — самый, кстати, молодой: остальным было явно под пятьдесят.

Д'Марья продолжал стоять по стойке «смирно».

— Осмелюсь указать, господа, на тот факт, что вы явно кого-то ждали. Причем вряд ли это наша группа шнелленвахе отдельной третьей роты фрегата «Данциг», командиром которой я являюсь.

Воцарилась тишина — по-настоящему немая. Д'Марья начал забавляться ситуацией.

— Но ведь вы же — шварцриттер?..

Это был тот голос, который вывел аэрогарда из геометрического транса.

Д'Марья внимательно посмотрел на обладателя голоса: очень маленький, очень сухой человек с очень черными волосами и совершенно бескровными тонкими губами.

— Никак нет. Капитан-оберст гевиттергренадирен Вальтер фон Кёстринг, к вашим услугам.

Внезапно люди в черном начали быстро переглядываться — это выглядело странно, даже неприятно: они вертели головами из стороны в сторону, при этом руки в черных перчатках ни на секунду не оставались на месте, а вот лица стали застывшими, как у восковых фигур.