Алексей Васильев - Сингулярность (сборник)

Законы природы на моих глазах лихорадочно заметались стрелками порченых приборов. Вселенские константы играют в чехарду, скачут, соотношения величин мелькают картинками в калейдоскопе, где каждый образ – возможный мир. Десятки измерений то разворачиваются, то свертываются в ноль, выстраиваются и рассыпаются в прах структуры взаимодействий. Гремит какофонией Сотворение Мира, будто молотит в бочки и тарелки сумасшедший барабанщик, сбивая оркестр.

Вопрос жизни и смерти повис на ниточке ничтожных долей секунды. Есть ли равновесие, что даст Вселенной существовать еще хоть миг? Но когда баланс вдруг оказался достигнут, я не поверил увиденному. Дыхание перехватило, подступила горечь. Захотелось заплакать от бессильной боли: настолько мир чужд разуму и духу. Три куцых измерения, ничтожная предельная скорость распространения взаимодействий и убогое время, прямое, как дорога к смерти, – даже не повернуть вспять!

Раскаленная материя изливалась в расширяющуюся вселенную, меня понесло в ее потоке. Я конденсируюсь первой элементарной частицей, меня крутит электроном на орбите первого на свете атома. Я вижу и слышу все: в оркестре излучений электромагнитные волны звучат тысячью струн, гулко ухают колебания гравитационных полей – партия ударных. В какой-то миг показалось – слышу Музыку Сфер, в лицо повеяло дыханием сбывшейся мечты. Но очевидность молотом копра вгоняет сваю понимания в мозг: вместо мелодии, исполненной гармонии и высшего смысла, вместо ответа на все вопросы слух наполняет бесформенная звуковая каша. Рваные ритмы вскрывают череп долотом, визгливые музыкальные фразы рвут в клочья нервы. За какой-то гранью мозг отказался воспринимать этот дикий бред, и в хаосе антимузыки не осталось места для эмоций, мыслей и чувств: она сожгла все и прошла меня насквозь…

И постепенно, минута за минутой бессмысленной пытки звуком, рождалось осознание. Каждая нота, каждый удар ритма выводит, выбивает в сознании, как в камне, один-единственный вопрос: «Зачем?»

«Зачем?» – излучают сверхскопления во всех диапазонах. «Зачем?» – звенят галактические диски тарелками вселенской драм-машины. «На кой черт?» – изрыгают протуберанцами яростные звезды.

Словно Мироздание зашлось истошным криком, не в силах понять смысл существования. Гремит гром, и лопаются барабанные перепонки, но, кажется, скоро это закончится, я зажмурился от невыносимой боли, готовясь к концу света, не иначе…

Вдруг стихло. Я осторожно-осторожно открыл глаза.

Прямо передо мной, в колыбели из космической пыли и газа, проплывает в абсолютной тишине молодая планетная система. Вращается аккреционный диск, там что-то сталкивается, то и дело видны вспышки взрывов. Из громадного шара вещества в центре сквозь разрывы пелены прорывается живой свет, разрезает окружающую вековечную тьму. Там, в глубине кокона, разгорается юная звезда.

Я смотрел на нее во все глаза. Есть в этом что-то волшебное, чудом попавшие сюда обрывки красоты, нерациональные, невозможные во Вселенной, лишенной разума и цели.

Газопылевой туман редел, истончался и наконец рассеялся, по концентрическим орбитам побежали новенькие шарики девяти планет, а я все поглощал картину взглядом. Что-то в ней бесконечно притягательное, и – что-то горькое, откуда только горечь взялась? Будто гляжу на маленький оазис, вот-вот его поглотят пески, но тот борется, живет из последних сил.

Островок порядка в безбрежном море хаоса. Обреченный на бессмысленность, ибо для чего нужен порядок, если вокруг сплошная тщета?

И когда увидел, что на одной из планет зародились примитивные белковые комочки, что тут же начали воспроизводиться и усложняться, сердце кольнула жалость. Я смотрел, как стали преобразовывать мир, вот уже меняют состав атмосферы: насыщают кислородом, изымают углекислоту. Но ведь что бы они ни делали, за что бы ни брались – все зря!

Мне показалось, что пространство вокруг пронизывает тихая мелодия, полная горечи и печали. И вместе с развитием жизни она пошла шириться и расти.

Жалость только возросла, когда в результате цепочки случайностей, которую назовут эволюцией, у одного из видов существ появился разум, идеальное орудие перемен. Они бросились перестраивать лик планеты, громоздить города и усложнять сообщества. Открытия науки давали мощь и уверенность в успехе, и вскоре им стало мало изменений мира вовне: они попытались взять поводья эволюции в свои руки, изменять себя.

И тут передо мной словно распахнулась бездна. Мертвенный холод абсолютного нуля пробежал по телу. Я дернулся в нейрокресле, далеко, почти в другом мире, в диком порыве помочь, спасти, уберечь. Но здесь и сейчас я не мог сделать ничего.

Я лишь смотрел широко открытыми глазами, как чернейшей тенью встает над их миром призрак убийственного вопроса, заносит клинок для удара. Смертоносное лезвие блистает, а в ушах слышится единственное слово: «Зачем?» Отговорки философских учений, религиозный дурман – это дает отсрочку, но я-то вижу, насколько близок конец. Ответа нет и быть не может.

На моих глазах выросла технологическая цивилизация, я видел ее мощь и блеск, но внутри все так же крепнет чувство, что решающий миг близок.

Звук нарастал, музыка вот-вот достигнет пика, слух уже с трудом выдерживает напор…

И вдруг, откуда ни возьмись, появилась тишина и мигом затопила все кругом.

Я повис один в пустоте, и показалось, что время застыло, остановилось. Подо мной блистает ярко-голубой диск Земли, едва заметное вращение планеты, неспешная циркуляция атмосферных потоков. Я принялся обшаривать его взглядом, но из такой дали не разглядеть ничего, что выдаст могучую цивилизацию, которую видел всего миг назад. Только синие просторы океанов да грязно-зеленая поверхность суши, облака мягким покрывалом.

Вдруг ощутил движение и понял, что меня несет вниз, к планете. Поначалу почти незаметно, но затем все быстрее, и через полминуты я ощутил на коже легкий ветерок – это атмосфера кинулась навстречу, и воздушный океан сомкнулся за спиной.

Неодолимая сила тянет вниз, но опасности нет – я знал: это не падение. Будь по-другому, уже давно сгорел бы на пути к поверхности, нечему было бы даже упасть.

Облака расступились, открылся вид на громадную равнину: зеленые и желтоватые лоскутья полей и лесов, синеватые ленточки рек. Почти идиллический пейзаж.

И тут я увидел Город…

Величайшее творение человеческих рук лежит серой заплаткой на ткани земли. Отовсюду стягиваются к нему нитями паутины транспортные магистрали, блеснули на солнце несколько заходящих на посадку самолетов. Город ощетинился, как строй копейщиков, пиками шпилей высотных зданий, улицы протянулись рукотворными ущельями между гор стекла и бетона. Подумалось: сейчас как возьмет да и насадит меня с размаху на одну из этих вершин.