Жан ля Ир - Иктанэр и Моизэта

Аппарат взорвался в моих руках, благодаря одному недостатку, который я с тех пор уже устранил. Над окончательной моделью я работаю уже седьмой месяц. И он будет готов самое позднее 29 марта.

— Он нам послужит для ответа всемирному конгрессу в Марселе, — с мрачной улыбкой заметил Фульбер.

— Если только конгресс не подчинится! — добавил своим спокойным тоном Оксус.

— А новый механизм для «Торпедо»? — спросил монах.

— Я начну его собирать с завтрашнего дня, — ответил Сэверак.

Про себя же он думал:

«Завтра я уже буду знать, кто мой соперник сердца Моизэты, и тогда я сыграю мою последнюю партию. Я объявлю монаху, что мои изобретения, мои знания и мое сотрудничество будут принадлежать им в обмен на Моизэту, которую они должны отдать на мою волю и любовь. Что же касается соперника, то он первый попробует на себе мой электрический отражатель».

И в душе своей инженер разразился торжествующим хохотом.

Тем временем Оксус и Фульбер поднялись со своих мест.

— Мы покажем вам теперь Иктанэра! — сказал Оксус.

На зов на пороге лаборатории появился Сципион.

— Одень нас, — приказал монах — только для вида.

И в то время, как Сципион доставал из шкафа поддельные скафандры, Фульбер передал Сэвераку необходимые объяснения и советы по поводу той сцены, которая должна была здесь разыграться.

Через минуту все трое людей были одеты в костюмы, покрытые аллюминиевой чешуей, и в каски. Сципион удалился, и тогда Оксус, подойдя к стальному столу, сперва дал знать Иктанэру, что его просят явиться в акварий, а затем открыл переднюю стену лаборатории.

Открывавшийся акварий как всегда был феерически освещен и очаровал Сэверака, который в первый раз видел подобное зрелище. Он с любопытством искал Иктанэра во впадинах залитых электрическим светом подводных скал. Но Иктанэра там не было. Напрасно его прождали целых пять минут. Оксус повторил сигнал зова. И снова стали ждать. Прошло еще пять минут, десять, пятнадцать минут, но Иктанэра все не было.

Ничтожная толщина стенок касок и многочисленные отверстия позволяли слышать человеческий голос. И Фульбер проговорил:

— Он отправился на прогулку. Мы не подумали, в самом деле, приказать ему ожидать наших распоряжений сегодня после обеда.

Затем он объяснил Сэвераку, почему и с каких пор разрешено было Иктанэру отлучаться в пределах подводных окрестностей Затерянного острова.

— Удовольствие надо считать отложенным, — заметил Оксус. — Но мы его увидим сегодня же вечером, после обеда.

Передвижная стена была отведена на свое прежнее место и явился Сципион.

Сняв костюм и каску, Сэверак получил разрешение идти работать в своей собственной лаборатории.

Появившись в столовой, Сэверак нашел для себя сюрприз: Моизэты там не было, и стол был накрыт лишь на три человека. Он не мог удержаться и не заметить вслух:

— Как, мадмуазель Моизэта не обедает с нами?

— Нет, — с полнейшим спокойствием ответил Оксус. — Моизэта велела сказать, что у нее немножко болит голова. Впрочем, это с ней случается довольно часто. Но мы ее увидим завтра хорошо отдохнувшей и освежившейся. Вот и все!

— Несомненно! — подтвердил монах.

Сципион унес остатки десерта. Фульбер встал первый. И из столовой все разошлись.

— Идем смотреть Иктанэра, — сказал Оксус. — Он наверное вернулся.

В лаборатории целиком повторилась утренняя сцена. Сципион одел всех троих и вышел. Подвижная стена открыла акварий. Но Иктанэра не было. Его ждали. Тщетно давали сигналы зова…

Стена быстро была приведена на свое постоянное место. Позванный Сципион убрал костюмы.

— На этот раз я обеспокоен! — воскликнул Оксус, как только негр вышел из лаборатории.

Внезапно монах заговорил своим повелительным, строгим и мрачным голосом:

— Оксус, вы побудете в лаборатории и последите за акварием. Я же надену настоящий скафандр и отправлюсь осмотреть подводное помещение Иктанэра. Если его там не окажется, я подожду его в гроте, перед решеткой. А вы, Сэверак, вы можете вернуться в вашу комнату. Если завтра на заре Иктанэр не окажется, то мы исследуем все подземелья острова.

Но Оксус обернулся к Сэвераку и проговорил:

— Подождите, пока Фульбер нам даст знать, находится ли Иктанэр в своем подводном помещении.

Четверть часа спустя, одевшись в настоящий скафандр, монах спустился в колодец, ведущий в подводные гроты. Оксус открыл трубу фонографа, скрывавшегося в небольшом шкафу в стене, и стал ждать.

Едва прошло пять минут, как возле фонографа раздался сигнальный звонок и вслед затем из сверкающей трубы фонографа раздался голос, говорившей:

— Иктанэра нет у него. Я иду к решетке.

— Хорошо! — ответил Оксус, склонившись над пластинкой телефонного аппарата.

И обернувшись к Сэвераку, он сказал:

— Вы можете удалиться. До завтра!

— До завтра! — ответил инженер.

И Сэверак вышел из лаборатории.

Его решение было готово. Нет! Он не пойдет и не запрется в своей комнате. Но, спрятавшись за полуотворенной дверью коридора, что напротив входа в женскую половину, — он прождет здесь всю ночь до рассвета, до тех самых пор, когда должен будет вернуться в лабораторию.

И там в полумраке он будет ждать, так как не верит, чтобы отсутствие Моизэты за обеденным столом происходило от мигрени или нездоровья. Он будет ждать, так как подозрение и ревность глодали его сердце; и он хотел знать, не выйдет ли во время ночи какой-нибудь мужчина из комнаты Моизэты.

Одиннадцать часов. Полночь. Час. Два. И все еще ничего.

Но по мере того, как приближалось утро, Сэверак чувствовал, что его страдания убывают. Он думал:

— Если у нее никого нет, значит верно, что ей вчера вечером слегка нездоровилось, а может быть она боялась после этой сцены у «кресла Авроры» встретиться со мной. И во всяком случае она не давала свидания какому-нибудь любовнику.

Но он все-таки ждал, трясясь всеми членами и борясь с утомлением, лишь благодаря напряжению нервов и своему возбужденному состоянию.

В двадцатый раз он вытаскивал свои часы и смотрел на их циферблат, при свете электрических ламп, освещавших лестницу.

— Три с половиной часа! — пробормотал он. — Еще два часа и я возвращаюсь в лабораторию. Он глубоко вздохнул. Но в этот самый момент ему послышался легкий скрип дверных петель. Он отскочил в тень. И то, что он увидел, его поразило до такой степени, что он должен был опереться на стену, чтобы не упасть.

Дверь женской половины распахнулась и в полосе света рядом появились улыбающаяся Моизэта и какое-то непонятное существо с человеческим телом, словно облитым серебристой чешуей. Человек этот был молод и блистал захватывающей красотой. Он также улыбался. Правая рука его держала руку Моизэты, и его темные глаза смотрели на молодую девушку с выражением счастья, любви и торжества.