Сергей Снегов - Хрононавигаторы

Пришедший в себя Ланна тоже попытался поднять с почвы обломок. И когда он раскрошился в гибких пальцах дилона, Ланна сказал человеческими словами, отчетливо прозвучавшими в сознании обоих хронавтов:

- Мне надо сосредоточиться. Потом объясню, что случилось.

- У нас не хватит времени, чтобы ты саморазмышлением все открыл, сказал Аркадий. - Поэтому не сочти за оскорбление мое толкование. Так скорее, а время - деньги, говорят у нас. Нет, нет, - добавил он поспешно, заметив, что дилон опять собирается задумываться, - ты не дойдешь авторазмышлением до смысла термина "деньги", это древнее понятие, давно забытое человечеством.

И Аркадий объяснил, что киборг снимал хронозащиту двумя этапами сперва с летящей лодки, потом лишь с них троих. Но за тот десяток минут их собственного времени, что лодка летела во времени убыстренном, внешнем, там, где для них троих мчались мгновения, для нее уже пробегали годы. Дерево постарело на много лет, а они втроем за это же время, по своему счету, провели лишь несколько минут. Лодка, дряхлея, уже в воздухе стала рассыпаться. Асмодей посадил ее в миг, когда готовилась отвалиться корма с аппаратурой. И было бы истинной катастрофой, если бы их хронометры, гравитаторы и генераторы силовой защиты при падении разбились.

- Но ведь они тоже состарились, когда твой друг Асмодей снял хронозащиту с лодки, - возразил молодой Различник, обнаруживая, что не только внимательно слушает, но иногда и быстро делает выводы. - Я сейчас подумаю и определю...

Аркадий не дал дилону впасть в новую задумчивость. Конечно, и аппаратура состарилась. Но для конструкций из металлов и других долговечных материалов это не так опасно, как для дерева, которое даже в омертвелом состоянии не вечно.

- Проверить, однако, надо, - сказал Асмодей.

Втроем они собрали разбросанную аппаратуру. Асмодей осматривал хрономоторы и силовые генераторы. Его лицо мрачнело.

- Говори! - попросил Аркадий. - Вижу, что преувеличил вечность металла. И готов к худшему. Силовая защита уничтожена?

- Ничего подобного! - запротестовал Асмодей. - Силовая защита в порядке, там такая прочность! И гравитаторы работают... Слабей, чем прежде, но если придется падать, не разобьемся.

- Хрономоторы?

- Да, Аркадий. Хрономоторы не вынесли хронотряски. Черт его знает, простого аппарата не смогли по-человечески изготовить. На Латоне буду жаловаться.

- Если воротимся, Асмодей. Если воротимся...

- Я попробую подремонтировать их, Аркадий.

- Что нужно для этого?

- Местечко поспокойней, подальше от хроноворотов. И время обыкновенное время, но в достаточном количестве.

Аркадий осмотрелся. Асмодей посадил рассыпающуюся от грянувшей дряхлости лодку на лесной прогалине. Кругом громоздились окаменевшие стволы. Еще недавно они шумели голубыми лохматыми головами, а скоро и мертвыми перестанут быть - лодка, вырезанная из ствола, показала, что и в смерти своей мертвый лес не вечен. А на севере, над полюсом, клонящимся то к одной, то к другой звезде, разъяренно калится Гаруна Белая и томно струится почти фиолетовая Гаруна Голубая. Там спокойствия не найти - там короткие островки усмирения, крохотные интервалы между трясками. Спокойствие только на юге, в стране дилонов, - и только в часы, когда их неведомые враги не начинают убийственные резонансные обстрелы. Но туда преграждает путь хронобой. Их, забронированных еще крепкой хронозащитой, вышвырнула оттуда схватка остервенелых хронопотоков. Где гарантия, что, лишенные хронозащиты, они уцелеют в фокусе неистового хронобоя?

- Взваливаем на себя аппаратуру и шагаем на север, - приказал Аркадий.

5

"Предусмотреть последовательность действий, - думал Аркадий, двигаясь за тяжело нагруженным быстро шагающим Асмодеем. - Первое - удалиться от хроноворота. Вокруг бешено убыстренного потока времени область времени замедленного - хроноворот, наверно, всасывает в себя и текущее по соседству время. А подальше к полюсу время до того заторможенное, что это уже не время, а вечность. Оказаться вне времени столь же гибельно, как и угодить во время убыстренное. В одном гибнешь от мгновенного состаривания, в другом - от консервации сиюмгновенности. Хрен редьки не слаще".

Аркадий усмехнулся - сколько бы усилий понадобилось дилону, чтобы своим умом дойти до вкуса неведомых ему хрена и редьки. И как ошибался тот древний философ, - а ведь он так нравился в школе! - который придумал для счастья формулу: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" Черта с два было бы счастье, остановись мгновенье реально!

- Найти бы межу, отделяющую хроноворот от заторможенного времени, посоветовал Аркадий киборгу.

- Выйдем куда надо, - пообещал Асмодей. - В этих местах нет чередования дня и ночи, но хронометр у меня сохранился - моторчик, заменяющий сердце. Я сам назначу ночь и расположимся на отдых. Вы с дилоном поспите, а я подремонтирую аппаратуру.

Вспоминая потом поход на север, Аркадий удивлялся, как они сумели пройти свой недолгий, но бесконечно трудный путь до первой остановки. Асмодей скомандовал привал на голой скале, вздымавшейся над мертвым лесом.

Обессиленный Ланна уткнулся в почву. Аркадий присел рядом, не отключая ни гравитаторы, ни силовую защиту. Вероятно, это и спасло их, когда скала затряслась. Первая же судорога, пронзившая камень, бросила Асмодея вниз - он перед этим отключил защиту, чтобы лучше работать и, пойманный врасплох, не сразу восстановил связь с генераторами.

Аркадия больше ошеломил гул и грохот, вырвавшиеся из недр скалы, чем ее тряска. Обхватив дилона рукой, он прижался к почве и видел, как киборга швырнуло вниз. Новая судорога в недрах скалы заставила и Аркадия с дилоном заскользить вниз. Теперь они поменялись местами - Асмодей, вцепившись в выступ скалы, задержался на склоне, а Аркадия с Ланной вынесло к подножью.

Аркадий вскочил, попытался поднять и Ланну; одновременно, еще на учебных тренировках усвоенным движением, проверил, есть ли связь с генераторами защиты. Поврежденные генераторы все же действовали, но защита была слишком слабой, чтобы преодолеть судорогу, в третий раз пронизавшую и каменную скалу, и мертвую почву. Аркадия снова швырнуло, он закричал от боли, раздиравшей тело. Вибрировала каждая жилка, трепетал каждый нерв. Сам Аркадий не услышал своего вопля: ему казалось, что все тело его звенит, вопит, визжит - этот внутренний визг и звон были так реальны, что все истинно реальные звуки потонули в звуках воображаемых.

Потом наступили тишина и неподвижность. Почва обрела устойчивость. Аркадий поднял голову. В глазах стояла пелена, пелену прорезали глумливые искры, они образовали полусветящуюся завесу - за ней проступало что-то темное. Аркадий со стоном опустил голову. Темные призраки материализовались. Вокруг троих хронопутешественников кольцом выстроились странные фигуры. До Аркадия донесся как бы издалека голос Асмодея: