Александр Иванов - Остров Дронов 3. Ктида, или «Лёд в пламени» (СИ)

«Это счастье, когда у тебя есть своя родная земля, — с философским настроем думал он, — а если она к тому же и прекрасна, то это уже просто предел мечтаний. Родная земля значит для тебя очень многое. Практически она значит всё. Потому, что она основа, фундамент всего твоего существования. Начало начал — откуда ты пришёл, куда ты и уйдёшь. И это здорово! Очень и очень здорово, что я могу всё это понять, осмыслить и осознать. А могу я это осознать, понять и осмыслить, потому, что имею разум. Без разума мир пуст и никчёмен. Все краски его блекнут, если некому их оценить и прочувствовать. Обязательно должен быть кто-то, кто скажет — это хорошо, а вот это, наоборот, прекрасно. Потому, что только разум способен прочувствовать и оценить красоту окружающего мира».

Бард шевельнулся, скрипнув морозно-сухим снегом, и мельком оглядел горизонт.

«Да! Только разум. А что же это такое — разум? Как определить его и понять суть?»

Он ещё раз осмотрел горизонт, только более внимательно — вокруг себя на все триста шестьдесят градусов. Аккуратно перевалился на другой бок и поудобнее улёгся, подперев голову рукой.

«На основе опыта всего моего существования предположим, что разум есть порождение жизни. Потому, что иного источника появления разума я не знаю. Поэтому, чтобы понять, что такое разум, нужно прежде понять, что такое жизнь. В чём её смысл? И, разобравшись, в чём состоит её суть, мы сможем определить и суть разума. Логично? Конечно, да».

«Итак: в чём же состоит суть жизни? — с нарастающим удовольствием подумал он дальше. — Однако, это вопрос! И надо постараться найти на него ответ. Ну, предположим, есть у нас какая-нибудь произвольная форма жизни. Например, пингвины. Чем они всё время занимаются? Это каждому кто их видел хорошо известно — они живут. На суше и в воде. На берегу выводят птенцов, а в море ловят и поедают креветок. Больше ничего не делают. Так. А что для них является главным делом — ловля креветок, или выведение птенцов? Сложная задачка. Попробуем её решить методом крайних позиций — исключим одну из функций пингвиньего существования, и посмотрим, что случится со всей этой жизненной формой.

Итак, первое: допустим, пингвины, не будут ловить креветок. Смогут ли они тогда вывести птенцов? Скорее всего, нет, так как раньше умрут от голода, поскольку креветок они едят для поддержания своих жизненных процессов. Получается, ловля еды — главная функция? Хм. Подождём пока делать вывод. Проведём второй мысленный эксперимент: исключим выведение потомства. Можно ли добывать пищу без выведения потомства? Очень даже можно, тем более, что тогда не надо кормить лишние рты и вся добыча остаётся себе. Следовательно, при хорошем питании наши пингвины проживут долгую и сытую жизнь в своё удовольствие. Тогда выходит, что еда — главная функция их жизни? Это ответ? Сомнительно, поскольку через определённый срок пингвин всё равно умрёт, потому что каждой жизни установлен свой физический предел существования. А так как он не оставил потомства, и другие особи по его примеру поступили точно также недальновидно, то тогда вымрут вообще все пингвины. И форма жизни под названием «пингвин» прекратится совсем. Следовательно, чтобы жизнь «пингвин» не прекратилась, она должна постоянно порождать жизнь под аналогичным названием. И, следовательно, смысл жизни в продолжение жизни. А есть креветок нужно лишь для того, чтобы были силы для этого продолжения. Вот это и есть ответ — смысл жизни в продолжении самой жизни. Красивое решение — лаконичное и ёмкое».

«Какой изящный логический этюд с пингвинами получился, — подумал он, томно потягиваясь. — Я очень доволен своим разумом».

И торжествующе вновь оглядел сначала весь горизонт, а затем ближайшие окрестности. Вокруг ледяной сопки от него и на многие сотни километров ровным счётом ничего не происходило. По крайней мере, ничего такого, на что стоило бы обратить внимание. Даже пингвины отсутствовали. Очевидно, ловили креветок для поддержания своих жизненных процессов.

«А хорошо-то как! Ну что ж, пойдём дальше. В чём же тогда состоит суть разума?» — продолжил он свои философские изыскания, разглядывая лёгкие кучевые облака, подсвеченные снизу косыми лучами маленького, бледно-красного солнца, висящего у самого края горизонта где-то далеко-далеко над невидимым отсюда океаном.

«Чтобы ловить креветок и выводить птенцов пингвинам не требуется разум, для этих простых функций достаточно иметь набор простых же программ-инстинктов. Разум необходим для решения гораздо более сложных задач, стоящих перед значительно более совершенными созданиями, например, людьми. Люди — это вершина эволюционного развития жизни на Земле. Развивающаяся жизнь порождает разум, как инструмент, повышающий шансы на выживание в суровых условиях окружающей действительности. Сначала он проявляется в самом примитивнейшем виде, типа того же пингвиньего, а затем, постепенно совершенствуясь, достигает ослепительных высот величия. Ну, и так далее, и так далее. Во-о-от…

Значит, разум есть порождение жизни, как функция её устойчивого развития. Это мы определили в процессе логических построений. Следовательно, исходя из нашего определения, можно смело сказать, что смысл разума состоит в продолжение самого разума. В силу естественной преемственности происхождения: смысл жизни в продолжение жизни — смысл разума в продолжение разума. То есть, смысл разума, в самом разуме, хотя бы потому, что понять и оценить разум способен только сам разум, и более ничто. Вернее, никто. Вот поэтому и выходит, что смысл разума сокрыт в самом разуме, который сам себя и постигает. И, очевидно, что для него это является главнейшей задачей существования. Ну… помимо прочих мелких задач, которые разум свершает по ходу жизни. Походя, так сказать. И… Но не это главное! Главное — постичь себя! Нет у разума задачи выше и прекраснее этой! Вот.

И это тоже ответ. Ну и пусть с рассуждениями о разуме не всё так логически гладко и приятно получилось, как с размышлениями о жизни, но всё равно получилось хорошо. А шероховатости в размышлениях мы подчистим по ходу своих размышлений в дальнейшем. Походя, так сказать».

Весьма довольный собой и своими рассуждениями, он откинулся на спину, и стал смотреть прямо вверх, сквозь снежный потолок своего укрытия, в бездонное небо, подёрнутое тонкой облачной дымкой, совершенно прозрачной для ультрафиолета. Хорошая разминка для ума получилась, полезная. Подумать только, а ведь совсем ещё недавно он был обычным туповатым солдатом, не способным ни на какие умозрительные рассуждения! Тем более, на столь изящные и сложные. Вот поэтому так приятно сейчас нагружать свои мозги тяжёлой умственной работой — разум надо постоянно тренировать, иначе он деэволюционирует. Вплоть до пингвиньего уровня. А то и ещё ниже. До уровня волков, например.