Юрий Медведев - Капитан звездного океана

— Не очень-то доверяй, друг, обещаниям да клятвам.

— Ну это ты зря, — возразил ландскнехт. — Обещанье обещанью рознь. Нас заверили пресветлым именем его величества государя императора.

Что тут было сказать? Блажен верующий: стоило ли разуверять простодушного в том, в чем сам Иоганн давно разуверился.

— Прощай, Мартин. Дай тебе бог остаться живым и невредимым. На память от меня прими сии часы. И знай: я всегда любил и люблю тебя как брата. — Кеплер отстегнул часы на цепочке, вложил их в руку Мартину.

— И ты прощай, брат мой математикус. А взамен возьми сей кинжал. Мне его лучшие кузнецы выковали в Шварцвальде. Он тебе пригодится.

— Постой, брат Мартин. Я поведаю тебе напоследок одну историю. Она тебе тоже пригодится. — Иоганн вытащил кинжал из ножен и, разглядывая вычеканенный узорчатый клинок, заговорил: — Я расскажу тебе историю про наемников римского императора Октавиана. Когда ему однажды пришлось туго, он приказал возвестить всем рабам, что они могут вступать в его армию. Он поклялся своим пресветлым именем: по возвращении из похода записавшиеся в солдаты станут свободными. И представь себе, он выиграл войну. Двенадцать тысяч рабов полегли костьми в сраженьях. Десять тысяч вернулись с поля брани. Они вернулись, дабы получить обещанное — свободу. И как, по-твоему, поступил император Октавиан? Он их предал самым подлейшим образом. Ровно половину рабов он выдал прежним их господам. Он всех бы выдал, да только сами господа отказались от безрукого и безногого рабьего товара. А остальные пять тысяч рабов, спросишь ты, ландскнехт Шпатц. Остальные пять тысяч, все эти увечные и калеки, однажды были окружены несколькими легионами и вырезаны дочиста. До последнего человека. Сначала у них хитростью выманили оружие, а затем всех до одного закололи. Зарезали, как стадо телят. Кто помнит теперь имя хотя бы одного из этих легковерных? Никто. А ратные подвиги клятвопреступника Октавиана прославлены в веках. Его бюсты и статуи торчат во всех сокровищницах Европы.

Кеплер вложил кинжал в ножны и улыбнулся другу виноватой улыбкой.

— Я запомню твою историю. Навсегда, — заговорил Мартин. — Теперь уже поздно раскаиваться. По собственному разумению угодил в солдаты, назад пути нет. Не зря же любой ландскнехт пред баталией бросает горсть земли через плечо. Мы отреклись от всего земного. Однако не забывай, что и ты тоже наемник.

На дворцовой крыше плавился, как в тигле, закат. Одинокий коршун захлестывал небо кругами, подстерегал добычу.

— Прощай, наемник императора Октавиана, — сказал математикус Иоганнес Кеплерус.

— Прощай, наемник императора Рудольфа, — сказал ландскнехт Мартин Шпатц.

За арсеналом, возле королевского замка, наемники в последний раз обнялись, накрытые исполинской тенью собора святого Вита, летящей в бездну.

Сын ведьмы, внук колдуньи

Хроника третья

Процесс

Инквизитор. Заседание трибунала возобновляется. Продолжаю рассмотрение апелляции по процессу Катерины Гульденман. (Листает дело.) В 1615 и 1616 годах вышепоименованная владелица трактира «Веселый ночлег» содержалась в леонбергской тюрьме по обвинению в колдовстве, знахарстве, лечении людей и скота магическими заговорами и приворотными зельями. В 1616 году обвиняемая была освобождена из-под стражи за отсутствием состава преступления. Освобождение произведено при условии церковного покаяния обвиняемой, однако в последующем оная Гульденман не прекратила своих нашептываний, чарований, заклинаний и прочих безбожных, суеверных, порочных, преступных деяний. Как показало дознание, она усугубила свою вину новыми преступлениями. Обвиняемая ездила ночью на свинье, посещала бесовские шабаши, напоила зельем Валерию Марченштофф, отчего та занедужила. Свидетельства соседей и показания бургомиста Леонберга доказывают неопровержимо: обвиняемая испортила Валерию Марченштофф, вследствие чего та стала извергать всякую нечисть, вроде хвостатых червей, гусениц, а из ушей у нее выходили уховертки, жуки, тритоны, саламандры и вылетали бабочки. По заявлениям многочисленных свидетелей, обвиняемая обучилась колдовству у своей тетки, которая была известной колдуньей и кончила свою отвратительную жизнь на костре. После вторичного взятия под стражу обвиняемая отказалась признать свою вину. Более того, она посмела упрекать судей в нечестно нажитом состоянии и разного рода мошенничествах. За колдовство, соучастие в дьяволиаде и кощунственное поведение на суде Катерина Гульденман была приговорена к смертной казни посредством сожигания на костре. Инквизиционному трибуналу предстоит либо утвердить приговор, либо вынести оправдательный вердикт с определением степени вины.

Гульденман. Ваша милость, я ни в чем не повинна. Все, все поклеп, наговоры да сплетни.

Инквизитор. Предупреждаю: обвиняемой разрешено только отвечать на вопросы. Вопросы могут быть задаваемы только членами трибунала и, как исключение, защитником. Неблагодарную роль защиты обвиняемой взял добровольно на себя профессор Мэстлин, он же доктор богословия здешней духовной академии.

Мэстлин. Ваша честь, я протестую. Термин «неблагодарная роль» в данном случае неприемлем.

Инквизитор. Протест отклонен. Приступаю к первой стадии строгого допроса — официальным угрозам в судилище… Обвиняемая, веришь ли ты в существование ведьм? Запомни: каждое твое слово, каждый стон и вздох на всех стадиях пытки будут занесены в опросный лист.

Гульденман. Нет никаких ведьм. Зато кругом полным-полно мошенников.

Инквизитор. «Haeresis est maxima maleficarum non credere» — «Высшая ересь — не верить в колдовство». Подобное безверие должно быть наказуемо. Именно так, а не иначе толкует сие положение «Молот ведьм»[29].

Мэстлин. Ваша честь, обвиняемая может пострадать по незнанию терминологии. Обвиняемая не обучена даже грамоте.

Инквизитор. Вы полагаете, что тридцать девять подозреваемых отправлены нами в прошлом году на костер лишь по незнанию ими терминологии? Не заблуждайтесь, защитник. Ведьмы были, есть и всегда будут. Секретарь, зачтите во всеуслышание обращение Вормского собора к Людовику Благочестивому![30].

Секретарь (заученной скороговоркой). «К великому нашему прискорбию должны мы сообщить вам, что в вашей стране от времени язычества еще остается множества опасных лиходеев, занимающихся волшебством, ворожбой, метаньем жребиев, варкой зелий, снотолкованием, каковых божеский закон предписывает наказать нещадно. Не подлежит сомнению, что лица обоего пола с помощью нечистой силы непотребными напитками и яствами лишают других рассудка. Оные люди своим колдовством наводят также бури и град, предсказывают будущее, перетягивают от одних к другим зерно с поля, отнимают молоко у коров и вообще совершают бесчисленное множество подобного рода преступлений. Подобные лиходеи тем строже должны наказываться государем, чем дерзновеннее они осмеливаются служить дьяволу».