Александр Афанасьев - Живите и помните!

И поймал себя на мысли, что думаю точно так же, как североамериканец, как эти североамериканские морские пехотинцы, сейчас сосредоточенно расконсервирующие судно и готовящиеся к боевому походу. Вот что эмиграция делает.

Кстати, русские и североамериканцы работали вместе, и было такое ощущение, что они из одной армии. Даже на учениях в Священной Римской Империи, с «Людьми – лягушками» Опладена[23] – сразу было понятно, кто есть кто: кто немец, а кто русский. Тут – сразу и не скажешь.

Как же все-таки искорежила нас пропаганда. Мы считали североамериканцев злоумышляющими вместе с британцами подонками, североамериканцы же считали нас рабами кровавой романовской деспотии, и одновременно с этим – коммунистами! Более дикого определения для русских людей невозможно было придумать, но нас упорно считали коммунистами. Как будто это не мы в шестнадцатом первыми приняли на себя удар учения безумных немецких теоретиков, алкающих переделать мир по-своему.

Покончив со снаряжением магазинов, я рассовал их по карманам, обзавелся солдатской карточкой. Оборудование для их изготовления было тут же, стандартное оборудование, сейчас такое же используют для изготовления карт доступа и банковских карт. Фотография на цифровой фотоаппарат, несколько минут работы в программе с изображением, печать на специальном станке, который печатал на пластике, – и вот у меня в руках еще горячая заготовка с печатью. Капитан (ниже звание делать просто опасно из-за моего возраста, возникнут вопросы) ирландских королевских стрелков, шестнадцатая десантная бригада Алекс Рейвен. Имя и фамилию придумал я сам, было желание назваться Алексом Кроссом[24], из чистого вызова, но я эту идею отмел. Не то сейчас время, чтобы бросать кому-то глупые, рыцарские вызовы, черт бы все побрал.

Снарядившись, я посмотрел на себя в зеркало. Если не присматриваться – можно сойти за британского офицера. Вопрос только в том, что делает в такой глуши офицер десантной бригады. То ли дезертировал, то ли еще что.

Полковник в рубке занимался тем, что настраивал какую-то ерунду. Электронную, что-то наподобие радарной системы.

– Кто поведет корабль?

Ругид провел пальцами по седым волосам, как расческой.

– Мы и поведем, да, сэр. Хоть это и не совсем наша обязанность, но у каждого из нас есть своя судовая роль, а само судно почти полностью автоматизировано. В машинном можно и вовсе ни одного человека не держать.

– А вертолеты?

– На один можем экипаж найти. Но…

– Связь есть?

– Как затопим канал – будет. А что?

– Хочу попросить прислать людей. Лишними не будут.

Ночь на 15 июля 2012 года

Северная Атлантика

Конструкция «Убежища», оперативного центра для «Леди Залива» и базирующейся на ней оперативной группы «Яд Гюрзы», штабной роты двадцать шестого экспедиционного корпуса морской пехоты САСШ, была продумана просто гениально. Как только наступила ночь, мы просто выкатили судно на улицу, предварительно расчистив замаскированный рельсовый путь, и просто спустили его на воду, как это делается на верфях. Рельсовый путь, как оказалось, продолжался и под водой, что-то вроде специального пологого спуска. Со спутника это было не разглядеть, и даже с земли не каждый разглядит, только если будет точно знать, что искать.

Просто гениально.

Спустив судно на воду, час мы занимались тем, что консервировали убежище и устанавливали антенны – их нельзя было держать установленными из-за ограничений убежища по высоте. Потом по полной темноте и без ходовых огней мы двинулись курсом норд-ост, стараясь не попасть в поле зрения какого-либо из судов британского флота. К счастью, «Леди Залива» оказалась слишком маленькой и слишком тихой, чтобы привлечь какое-то внимание, а в основном пассивная аппаратура делала ее и вовсе призраком.

Утро встретило нас не лучшей погодой, что скорее радовало, чем огорчало, мелкими, но жесткими волнами, бьющими в борт. Гольфстрим нес нас на север, и нам почти не приходилось подрабатывать двигателем – только следили, чтобы быть вдалеке от любых военных кораблей…

Я открыл кейс, который сильно напоминал ноутбук для тяжелых условий работы, подключил его к ведущему от антенны кабелю, загрузил программу. Вручную набрал код абонента – не личный, а общий код вызова высокого приоритета. После того как я поработал на чужой аппаратуре, его придется менять.

Быстро пришел отклик – оказалось, что с ударного авианосца «Цесаревич Николай». И тут мне улыбнулась удача – в девяносто втором именно с этого авианосца действовали мы с Халеми, пытались найти одного ублюдка в Бейруте, найти и отправить на тот свет. И нашли.

Нужен был код идентификации, заранее оговоренный, у меня его не было, но я как раз послал сообщение, которое можно было проверить по бортовому журналу. Через некоторое время – вот тут я изрядно понервничал – пришел ответ – принято, продолжайте.

Я сообщил, что мне нужно.

К ночи ветер еще усилился, и я забеспокоился, что мы просто не сможем взлететь. Полковник заверил меня, что взлететь сможем, хотя погода на грани допустимого. Через палубу еще не перехлестывало, но качка чувствовалась, несмотря на интерсепторы[25]. Давно отвыкший от ходящей ходуном палубы под ногами, я чувствовал себя не лучшим образом.

Ровно в двадцать три ноль-ноль по восточному поясному времени, Зулу минус четыре[26], мы надели тяжелые плащи против дождя, взяли фонари и вышли на палубу. Волнение начало стихать, я это чувствовал, но погода все еще была далека от штилевой. Пошел дождь, мелкий, но в сочетании с порывами ветра было здорово…

– Черт, в эту ночь их ждать не стоит, сэр, – сказал один из морских пехотинцев.

Я ничего не ответил. Действительно, нужно быть полным идиотом, чтобы пускаться в такую ночью вплавь на легкой лодке.

Тем не менее я отсигналил – три один три, как положено.

Ничего. Только барашки на волнах, да нестихающий ветер.

Три один три.

И снова ничего.

Три один три.

Ответили, когда перестал надеяться уже и я.

Два три два. Два три два…

Это были мои бывшие сослуживцы, более того – парень, с которым я начинал. Володя Богатов, парнишка с Лиговки, хренового квартала Санкт-Петербурга, драчливый и хулиганистый, в молодости он сделал выбор между флотом и тюрьмой. Сейчас последняя известная мне должность – командир группы надводных средств движения полка особого назначения Флота Атлантического Океана. Он и остался таким же – ниже среднего роста, но задиристый, и руки как каменные, специально разрабатывал.

Он первым и поднялся на палубу «Леди Залива», благо у нас был штормтрап, специально предназначенный для подобных случаев. Вместо того чтобы идти на простой лодке, они взяли скоростной катер с жестким днищем, четырьмя моторами и тремя пулеметами, два из которых сейчас откровенно смотрели на нас.