Периферия (СИ) - Волев Владимир

Мир стал каким-то серым и неправильным, краски из него улетучились, открыв его истинную сущность. Мир стал чужим, каким он был и всегда, просто сам журналист этого не замечал. Сейчас он четко чувствовал себя кем-то другим. Вовсе не электротехником высшего разряда. Вовсе не порядочным семьянином.

Смысла в сохранении этого автотранспорта и палатки больше не было. Он дойдет до границы пешком. Сегодня. Тут несколько десятков километров, для человека, задавшегося целью, это ерунда. Он оглядел электровозку изнутри и вздохнул. Нужно было взять самое необходимое и оставить ее в прошлом.

Разрядник был горячим и чуть не обжег руку. Это хорошо, значит, он зарядился минимум процентов на девяносто. Вот как начнет плавиться, значит, к сотне подходит. Иван уверенно вытащил его из гнезда и стал шарить в автотранспорте в поисках съестных припасов.

Почти всё он отнес в палатку, но что-то должно было остаться. Минерализованная вода! Точно, он заставлял детей пить эту воду по утрам, чем они не очень-то были довольны… Точно. Не было никаких детей. Значит, это себя он заставлял пить эту гадость перед выходом на работу. Он прямо так и представил, как стоит напротив зеркала в пустой квартире и выпивает три рюмки воды.

Уф. Нужно скидывать это наваждение и отправляться в путь. Сейчас он с удовольствием приложился к живительной, но противной жидкости. С похмелья всё воспринимается иначе. Вода придала ему сил, и он с небывалой прытью стал переворачивать баулы. Где-то нашлась колбаса, а под конец — даже консервы.

Этого должно хватить, ведь возвращаться в первый лагерь ему вовсе не хотелось. Они и не погнались за ним, видимо, поскольку все вещи-то его на месте. Сам придет, чего гоняться. «Как бы не так! Вы еще все у меня увидите. Все меня узнаете! Но кого? Сам-то я себя толком и не знаю».

Иван вышел из машины и захлопнул дверь, остатки стекла ссыпались внутрь. Он сначала испугался, а потом понял: какая разница? Засунул колбасу в рот и откусил добрый кусок, потом запил минералкой, сунул электроразрядник в карман и отправился навстречу солнцу. Туда, куда тянулась пробка.

***

Люди лениво ползли к своему личному транспорту. В их глазах читались скука и какая-то обреченность. Сколько они уже в этой пробке? Неделю, две? Время тут тянулось совершенно по-другому. Будто пришелец из иного мира, мимо них бодрым шагом пролетел какой-то человек. На лице его отражалась решимость.

Иван же к тому моменту преодолел больше пяти километров пути. Уже очень давно он не чувствовал себя так хорошо. В нём кипели энергия и желание действовать, несмотря на похмелье. Наконец он понимал, что нужно двигаться дальше, а не подстраиваться под эти лживые правила мира.

Несколько раз его накрывало. Образы прошлого просачивались в голову, смешиваясь с настоящим, которое он сам себе придумал. Экспедиция в горы стала спасательной операцией, где его через те самые горы тащили. Раненого и в бреду. Поэтому, наверное, образы и были такими расплывчатыми. Жена, дети, вся эта счастливая обычная жизнь тоже меркла. Теперь понятно было, почему соседи его сторонились и с удовольствием готовы были подписать любые бумаги, чтобы он уехал. Поэтому и люди косо поглядывали, когда он шел по улице и болтал с семьей. Дам-с.

Только вот воспоминания об аварии и ликвидации ее последствий оставались незыблемыми. Видимо, по какой-то причине их или стирать не стали, или были они уже позже. Но он четко и во всех деталях помнил распоясавшуюся стихию, пожирающие всё живое на своем пути джунгли и злосчастный огнемет, который его спас. Видимо, нужно было именно его туда отправить. А после власти уже не могли отказать в праве на выезд, ведь его чествовали как одного из героев. Всех героев выпускают, но выпускают ли?

Если подумать, эта пробка казалась странной с самого начала. Двигалась она утром, а в середине дня можно было миновать лишь несколько машин. Будто. Будто проезжали на таможню по одному. Странно было еще то, что дорога шла в одном направлении. То есть после последнего населенного пункта двусторонняя дорога закончилась и превратилась в шоссе в одну сторону.

Но ведь обратной дороги не было! Он не смог ее разглядеть ни в одной точке маршрута. Нет, конечно, она могла проходить в другом месте. Вполне реально, что ее отдельно проложили: учитывая, сколько людей отправляют обратно, дорога должна быть. С другой стороны, а видел ли он этих людей?

Сколько не мог упомнить, Иван не общался ни с одним возвращенцем. Да, точно. Он помнил, как очень далекие знакомые по кварталу уезжали на выезд в Королевство. Возвращались ли они? Тогда он не придал этому значения: выехали, выбрались — и замечательно. Его это ждет в будущем!

Правда, сейчас всё встало совершенно по-другому. Выехали ли они — было большим вопросом, как и то, выезжает ли кто отсюда вообще. На этих мыслях какой-то автотранспорт со скрежетом улетел с крутой обочины вниз. Мужики, что скинули машину, отряхнули руки, вздохнули и пошли обратно в личный транспорт.

Они сели внутрь, запустили моторы, и пробка продвинулась. Глаза Ивана округлились. Так, значит, днем пробка продвигается за счет того, что электровозки разряжаются или же кончается топливо, и их попросту убирают из очереди на выезд! Что случается с их владельцами после — неизвестно, может, подсаживаются к другим выбывающим? Сама разгадка была на ладони.

Иван посмотрел по сторонам внимательнее. Пока шел, он не вглядывался в дымку вне дороги, но сейчас явственно обнаружил валяющиеся там покореженные электромобили. Это осознание навалилось на него теми самыми разноцветными линиями перед глазами из вчерашнего дня и мир поплыл перед глазами.

***

— Да что ты говоришь! Ждут, значит, вас в Архызии. Бумаги мне какие-то суешь. Авось, они поддельные, — таможенник внимательно разглядывал бумаги, которые тому сунул Длинный.

— Нет, поймите. Всё официально. Нас ждут в принимающем пункте у границы. Ждут обозначенные в бумаге представители. Чем быстрее мы пройдем, тем лучше. Тем меньше проблем будет у вас и у нас, — человек в камуфляже явно нервничал и поглядывал в окно за спиной.

— А вот это мы сейчас проверим! А вот-с, не надо мне тут проблемами грозить! Мы сами проблем составить тебе можем!

— Да я не в том смысле, просто нас…

— Тсс! Какой там номер-то был у нас, а, Михайло?

— В амбарной книге глянь! — послышалось откуда-то изнутри здания.

Таможенник с деловым видом взял телефонную трубку, прижал ее ухом к плечу и стал листать огромную красную книгу, испещренную различными записями. Вскоре он нашел нужный номер и стал крутить диск на доисторическом телефоне, чтобы набрать нужные цифры.

Разговор выдался коротким. После нескольких фраз таможенник вытянулся по струнке и стал соглашаться со всем, что говорили на том конце. Потом он положил трубку и отер пот с одутловатого лица. Нехотя он поднял глаза и процедил сквозь зубы:

— Приказано пропустить без досмотра…

Вскоре после этих слов Ивана снова взвалили на спину, и сознание начало мутнеть. Дальше воспоминания были отрывочными. Они бегут, потом идут уже осторожнее и карабкаются в горы. Привал, костер, разговоры, которых он не мог разобрать в бреду, и насильно запиханный в него ужин. Последняя фраза перед тем, как он отключился:

— Принимающий пункт за этим перевалом. Мы должны…

***

В реальность его вернуло рывком. Он стоял, прижавшись к какому-то ближайшему автотранспорту. Тошнило так, что казалось: сейчас вывернет. Иван глотнул из бутылки с минерализованной водой. Вроде, стало легче.

На него снисходило осознание. Всё больше фактов всплывало наружу, перемешиваясь с интересом к тому, что тут происходит. Разгадка лежала дальше по дороге, и журналист попросту пошел вперед. Он миновал второй лагерь, где палатки уже не разбирали, а некоторые обыватели и вовсе сидели неподалеку от дороги в своих пристанищах и лениво поглядывали на личный транспорт.