Игорь Ворошилов - Таможня-1 (сокращенная версия)

– Вы не поверите…

– Это уж позвольте мне решать, господин Намысловски.

Я оглядел комнату. Пока Герцог беседовал с Поляком, остальные Настройщики вернулись и расположились кто где. Интуиция меня не подвела, Анджей и впрямь стоял за этими событиями, но что-то было не так. Он не выглядел предателем, в его позе и интонациях было что-то похожее на убежденность, не фанатичную или внедренную, а осознанную, выстраданную. Все мое нутро противилось признать в нем "крысу". Что я проглядел? Или во мне говорит многолетняя дружба? Логика подсказывала, что такая убежденность – признак принадлежности к Кукловодам, но интуиция протестовала – нет, это что-то другое. Я встретился с глазами Поляка. Боже, он чувствует, что я близок к пониманию, но ничем не может помочь. Я понял, что он ничего не скажет, а если скажет, то это будет сказано исключительно для меня. Кажется, никто из Настройщиков это не понял. "Слышу тебя, Анджей! Говори!"

– Герцог, господа… Я уже все сказал. Мне нечего добавить для того, чтобы вы поняли меня. Вы сами разберетесь в этом квесте.

– Поляк, ты нарываешься на "потрошилку". – Жестко сказал Контролер.

– Ну, попробуйте, уважаемый господин Трауб. – Анджей усмехнулся таможенник. Его глаза уставились не мигая на Герцога. Тот кивнул своим подчиненным. Парни подхватили чемоданчик и направились к Поляку. Но поздно. Через пару секунд после меня это поняли все присутствующие. Намысловски уже умер. Мышцы его одеревенели, застыв в позе ожидания. Со стороны можно было подумать, что молодой парень просто стоически терпит какую-то боль, не подавая виду. Но в его зрачках словно погасла слабенькая лампочка, в свете которой взгляд был живым, а без него – мертвым.

Виконт остановил "потрошителей":

– Не утруждайтесь, ребята. Вы свободны.

Те, переглянувшись, дескать, начальству виднее, отошли от трупа, которого считали еще живым, и скрылись за дверью. В комнате повисло тягостное молчание. Внимание разделилось между Виконтом, отдавшим неожиданную команду, Герцогом, стоявшим над Анджеем и мною, растерянным и убитым жалостью к Поляку.

– Инфант, – обратился ко мне Лернер, – ты что-нибудь понимаешь? Чувствуешь?

Я покачал головой.

– Не ври. – Так же тихо проговорил он, испытующе глядя на меня.

– Я ничего не понимаю, господин Виконт. – Был мой честный, но не совсем правильный ответ.

– Уверен?

– Да.

Настройщики очнулись. Раздались возгласы и вопросы, сводящиеся к одному смыслу – "Как он это сделал?" Один лишь Герцог молчал, переживая провальную неудачу. Поляк задал ему задачку, которую нужно срочно решить. Эгоистичный характер не позволял Контролеру понять то, что в одно мгновение просчитал Виконт – Анджей что-то сказал именно мне. А я опустил голову и пытался унять свои эмоции, которые почувствовал Джон. Когда я снова поднял глаза вверх, никто бы не усомнился в том, что мне и впрямь неведомо последнее послание друга. Никто, кроме Лернера.

11. Екатеринбург. 17 июля 2008 года.

– Товарищ Мак Кормик, мне нужна ваша помощь в однм щекотливом деле. – Самойлов, придерживая трубку плечом, что-то отмечал в своем блокноте. – У вас учится некий Артем Александрович Агапов?

– Учился. Но уже окончил две недели назад. – Бесстрастно ответил Ректор Таможенного Колледжа. – Сразу уехал по месту распределения.

– А куда, если не секрет?

– Секрет, господин следователь. Сами понимаете, мы – подразделение ФСБ и не имеем права разглашать такую информацию. Если хотите что-то узнать, обращайтесь официально – через общий отдел Главного Управления.

– Это очень долго, а мой вопрос к нему носит минутный характер.

– Ничем не могу помочь, Алексей Васильевич. – Обрезал Герберт.

– Понимаете, его отец волнуется…

– Понимаю, но порядок есть порядок. Настоятельно рекомендую сделать официальный запрос на Лубянку. Прошу прощения, у меня нет времени. До свидания, господин Самойлов. – Мак Кормик отключился.

– Презабавное обстоятельство, – усмехнулся следователь, повесив трубку, – ответь он по-доброму, я бы наверняка отстал. Но сейчас буду рыть.

– Что он сказал? – Нетерпеливо спросил Шестаков, сидящий напротив Самойлова.

– В том-то и дело, что почти ничего, Александр Александрович. Молчал, как рыба об лед.

– И что теперь делать?

– Ехать в Москву.

Герцог по своему обыкновению плеснул коньяка в бокал и, взболтнув его, посмотрел на свет сквозь стекающие маслянистые капли.

– Интересно, почему Герберту звонил следователь, а не сам Шестаков?

– Там три самоубийства подряд, – отозвался Виконт.

– Уже установлено, что это именно самоубийства? – Оживился Герцог.

– Свидетели есть во всех трех эпизодах. Неконтролируемое поведение без явных мотивов. Но люди покончили с собой самостоятельно.

– Внушение?

– Судя по материалам дел, очень похоже, но без улик против кого-то конкретно. Единственное связующее звено – отец Артема… Инфанта. Первая жертва – его любовница, вторая – подруга любовницы, третья – его сосед по подъезду, с которым Шестаков неоднократно ездил на рыбалку.

– Очень любопытно, Джон, очень… Чувствуешь?

Виконт кивнул и спросил.

– Встретить и разработать?

– Естественно! Но Инфант ничего не должен знать.

– Хорошо, Герцог, сделаем все тихо.

Я лежал, прикрыв глаза в своей «келье» и пробовал думать, раз за разом прокручивал последние слова Поляка, старательно выискивая в них скрытый смысл. Он явно намекал на цепочку выводов, произнеся слово «квест». В последний раз мы встретились в больнице. Нужно вспомнить, что конкретно говорил тогда. Тренированная память не подвела, я услышал «записанный» ею последний разговор. Но что именно было в нем ключом к пониманию?

Значит, детали я помню. Разобьем по пунктам. Сначала Анджей пошутил про мою «симуляцию». Затем сообщил, что коллайдер остановлен. Следом описал засилье «контролеров» на «бублике». Потом сказал, что найти меня ему помог Бисмарк и что прошел в больницу, использовав человеческое сострадание. Передал привет от сотрудников «точки» и отдельно – от Линды. Далее воспроизвел «легенду» Контроля о моем «подвиге» и о том, что мои действия на «точке» подвергли анализу. А вот следующий поворот был весьма нелогичным – Поляк неожиданно вспомнил новость о захвате «обезъянок» и заговорил о моем выздоровлении с помощью дерматокрина. Пошутил о повреждении головы, и тут Жук его выгнал. Кажется, всё. Или я что-то упустил?