Михаил Емцев - Уравнение с Бледного Нептуна (сборник)

— Или их сильное расталкивание.

— Да. Или так. А на расстоянии в полтора-два метра эффект взаимного наведения исчезает. Человек становится самим собой. Вот и все. Я советую пациентам: находитесь подальше друг от друга, и все будет хорошо.

— Может, послушаем радио? — предложила Свешникова.

Она включила приемник. Взволнованная иностранная речь ворвалась в комнату.

— Что же мне делать с Марией? — тихо спросил Андрей.

Горин серьезно посмотрел на него.

— Лекарств нет и рецептов нет. Осталась только логика. Пусть послушает радиопередачи из Лондона, тогда она немного уяснит ситуацию. Поговорите с ней по-английски. Если плохо знаете язык, попросите кого-нибудь помочь. Постарайтесь возбудить какие-нибудь воспоминания, связанные с ее привычками, чувствами: наряды, знакомые туфли, можно поцеловать.

— Не могу, это чужая, незнакомая женщина, — сказал Карабичев.

Петр Михайлович поднял вверх кустики бровей.

— Пардон, но ведь это же ваша жена?

— Ничего подобного. Дитти Браун — и все тут. А где Маша? Ее тело осталось здесь, да и то это уже не ее тело, но где же Маша?

Приемник заговорил по-немецки. Карабичев знал этот языки прислушался:

— Говорит Вена. Передаем обзор событий второй половины суток 15 августа 19… года.

— Сегодня ночью? — шепотом спросил Андрей.

— Да, — ответил Горин, — сегодня ночью был ужас.

— …Люди оказались вне пространства и времени. Все привычные нормы нарушены и опрокинуты. Пилот, ведущий самолет на большой высоте, чувствовал себя лежащим в ванне и начинал искать губку с мылом, выпустив рули управления. За десять часов автолетов и автомобилей погибло больше, чем за все истекшее пятилетие… Люди выпускали из рук рычаги, нажимали опасные кнопки управления, дергали педали, тормозили на полном ходу, падали из открытых окон, шагали через перила лестниц, наносили себе смертельные увечья или отделывались легкими ушибами.

Мир общепринятых представлений в каждом человеке был взорван. Осколки логики и причинности черными хлопьями пепла кружились в растерянных мозгах человечества.

Это был всеобщий мираж, охвативший детей и стариков, женщин и мужчин, военных и гражданских, идиотов и мыслителей. Каждый человек за секунды неповторимого сна переживал длительное потрясающее путешествие по душам других людей.

Бюрократ, в течение всей жизни не отрывавший глаз от полированной крышки стола, лицезрел вулканическую лаву, пенящуюся, с острым запахом, неумолимо подползающую к его ногам. Молоденькая женщина становилась стариком, ребенок — взрослым мужчиной, мужчины превращались в детей, негрыв белых, белые — в темнокожих, атеисты — в попов. Смерч мимолетных, отрывочных, часто неясных видений проносился через организмы людей. Австрийские ученые делают особое ударение на слове «организмы», так как все пережившие ночь 15 августа утверждают, что они не только видели, но обоняли, осязали и слышали возникавшие перед ними иллюзии. Ощущение реальности было настолько полным, что многие из совершивших ночное путешествие возвратились оттуда с "вещественными доказательствами". Бруно Б. показал нам два кровоподтека, якобы полученных в небольшой уличной стычке гдето на мысе Доброй Надежды. Инженер-химик Иосиф С. не спал в ночь на 15 августа, играл в преферанс. Перед утром он вдруг увидел себя на операционном столе. Ему делали резекцию желудка. Операция была мучительной. Когда он очнулся, перед ним снова были карты и его друзья. Видение продолжалось не более десяти секунд. Сильная боль заставила Иосифа лечь. Ощупывая живот, он обнаружил на нем шов, которого там раньше не было.

Похожих примеров приводятся тысячи. К нам поступают сведения о подобных случаях, происшедших одновременно в Европе, Америке, Азии, Африке, Австралии. Одни факты смешны, другие — печальны. Но у всех сообщений есть общее, что дает ученым надежду найти причину возникновения "большого сумасшествия". Это общее — кратковременность воздействия ночного кошмара. В отдельных случаях оно было настолько мимолетным, что его даже не заметили. В других — продолжалось полторы-две минуты. Кратковременность и единовременность больших видений позволяет сконцентрировать усилия научных работников, медиков и биологов на узком участке фронта исследований.

Дело в том, что кошмар не кончился и сейчас. Он остался в нас в виде особого эффекта, получившего название "эффекта взаимонаводки" или "эффекта дубль-ве". Есть указания на определенные моральные трудности, связанные с «эффектом», но они еще до конца не ясны. Доктор медицины Станислав Самовяк решительно отвергает эпидемиозную природу "эффекта дубль-ве", обоснованную американцем Паулем Джонсом. Никакой вирус…

— Что я говорил! — радостно воскликнул Горин. — Очевидная вещь, никто ни минуты не сомневался, что здесь не вирусы работают…

Карабичев вдруг решительно встал. Казалось, он нашел выход и решил действовать.

— Я пойду, Петр Михайлович, — сказал он, делая шаг вперед и протягивая руку старику. Он спохватился, но было уже поздно. Перед ним в чистом виде возникла любовь. Сладко сжалось сердце, легкая грусть поползла к горлу, по телу скользнула истома. Карабичев стоял растроганный и смущенный. Словно свежий дождь вылился ему на лицо. Он взглянул на Анастасию и только сейчас заметил, что она сидит почти рядом с Гориным, гораздо ближе пресловутых двух метров.

— Вот так, — дрогнувшим голосом сказал Петр Михайлович. Вот так. Кому горе, а у нас с ней… совсем другое дело. Пять лет вместе работали и фактически в глаза друг друга не видели. А сегодня… вот увиделись.

— Это… хорошо, это очень хорошо, — пробормотал Карабичев, попрощался и быстро вышел.

Он шел по темной улице упругими шагами, отталкивая от себя землю вниз, в бездонную вселенную. Он шел, и движения его становились все более четкими. Действовать, сейчас нужно только действовать! Раньше, когда ему казалось, что он один, он имел право заниматься самим собой, теперь, когда таких, как он, были миллионы, он должен был сделать все, чтобы помочь и им и себе.

Когда Карабичев подошел к разговорному пункту, там стояла небольшая толпа. Карабичев сразу отметил ее особенность. Никто из присутствующих не стоял рядом. Все держались на расстоянии в два-три метра.

"Вежливые", — подумал, улыбаясь про себя, Карабичев.

Связаться с Москвой оказалось нелегко. Карабичев долго сидел в прозрачной кабине и смотрел на экран, который подмигивал и щурился. В трубке телефона то и дело раздавался далекий женский голос:

— Подождите, линия перекрыта… Подождите… Подождите…