Джон Стиц - Салон "Забвение"

— Прошу прощения, но я и в самом деле жду, — сказал Кэл.

Женщина слегка улыбнулась, передернула плечиками и с разочарованным видом удалилась, а Кэл вновь погрузился в размышления о том, что сказать Никки при встрече.

Наконец появился Толбор в сопровождении двух незнакомых мужчин — оба лет около пятидесяти пяти, оба гладко выбритые, оба высокого роста. Тот, что шел впереди, неотрывно следил за дверью, другой пытался продолжать беседу с Толбором, но усилители сводили на нет все его попытки. Все трое прошли через зал и скрылись за дверью.

— Успел что-нибудь снять, Винсент?

— Да.

— Выбери по парочке наиболее удачных портретов, а все остальные сотри. — Кэл встал из-за стола и опять заглянул во второй зал; кабинка под номером один была открыта. Он вышел и, подойдя к бару, заказал себе еще порцию.

— Толбор здесь часто бывает? — спросил он между делом у бармена.

— Ага.

Кэл отставил недопитый бокал и вышел на улицу, размышляя об источниках стойкого мифа о всегда разговорчивых барменах. Он с наслаждением вдохнул свежий вечерний воздух и огляделся.

Толбор и его компания уже скрылись из виду; ну и черт с ними. Поразмыслив немного, он отправился домой в надежде увидеть там Никки.

Окна были погашены; разочарование тут же сменилось острым чувством одиночества. Тщетно пытаясь заставить себя думать о чем-нибудь другом, Кэл поплелся на кухню: неожиданно он почувствовал, что умирает с голоду.

Проходя мимо раскрытой двери, ведущей в спальню, Кэл краем глаза заметил неподвижное тело, лежащее на кровати, прямо поверх покрывала.

Он остановился и вгляделся: Никки. Мысль о том, что она мертва, молнией пронеслась в голове. Кэл застыл в дверях, не в силах сдвинуться с места — этого не может быть, это просто невозможно… Решительно подавив в себе зарождающийся панический страх, он бросился к кровати и схватил ее за руку, пытаясь нащупать пульс.

— Никки… — сами собой прошептали губы.

Она слабо пошевелилась и сонно произнесла.

— Что такое?

Кэл отдернул руку. Ладони его вспотели.

— Я… знаешь, это, конечно, глупо, но я… я вдруг испугался, что ты умерла.

Никки медленно приподнялась и щелкнула выключателем.

— Может, это не так уж и глупо, — сказала она. — Скорее странно. Ты по-прежнему считаешь, что посту пил правильно, сбежав из клиники?

— А что еще мне оставалось? — Кэл присел на краешек кровати и взял ее руки в свои.

— А тебе не кажется, что ты стал слишком впечатлительным? — Никки подтянула ноги к груди и обхватила руками колени. В полутьме Кэл не видел выражения ее глаз.

Он помолчал, припоминая все, что случилось с того момента, как он пришел в себя на склоне холма. Нет, кому-то же все-таки нужно доверять, подумал он и, собравшись с духом, начал:

— Никки… — он на мгновение запнулся, — я понимаю, что причинил тебе сильную боль; никаких оправданий у меня нет, но все же я очень нуждаюсь в тебе, особенно теперь. Происходит что-то ужасное, и хотя я не понимаю, что именно, это отнюдь не бред моего больного рассудка. Я бы очень хотел заключить с тобой… ну скажем, перемирие, всего на несколько дней. Я не собираюсь отговаривать тебя от твоего решения — в конце концов это твое право, — но, боюсь, в ближайшие дни мне понадобится твоя помощь, и…

Может быть, ты хотя бы просто выслушаешь меня?

Какое-то время Никки молчала; по лицу ее ничего нельзя было прочесть.

— Не знаю, — сказала она наконец. — Я ничего не понимаю.

— Быть может, я уже опоздал — не знаю. Я почти ничего не помню, но чувствую, как что-то заставляет меня спешить, заставляет сделать ЧТО-ТО — а что именно, неизвестно. Сегодня я тайком проник в чужую квартиру, но так и не приблизился заметно к решению проблемы… даже к ее пониманию. А если учесть, что утром я чуть не погиб, то…

— Постой-ка! — перебила Никки. — Что значит «погиб»? Это весьма специфичное выражение, и оно подразумевает вполне определенные выводы. Надеюсь, ты использовал его в переносном смысле?

— В самом что ни на есть буквальном. — Кэл поднялся и прошелся по комнате, пытаясь справиться с волнением. — Доктор Бартум утверждает, что вещество, которое называется «Лендомен», может вызвать приступ, подобный тому, что случился со мной. Симптомы очень похожи, и самое главное — оно пахнет именно так, как я описал. Бартум не произвел на меня впечатления человека, бросающего слова на ветер. А ты как считаешь?

— Ну что ж, в своей области Бартум прекрасный специалист, но начисто лишен воображения; настолько, что и диссертацию-то наверняка написал на тему «Почему зевота столь заразительна?» Он никогда не ляпнет ничего необдуманно. А в чью квартиру ты вломился?

— Доминго. Но я не вламывался; замок был закодирован на мой отпечаток пальца. И его компьютер — тоже. — Кэл подробно рассказал Никки о событиях минувшего дня.

— Но ты уверен, что не убивал Доминго? — спросила она.

— Я уже ни в чем не уверен, — вздохнул Кэл, наверняка он знал только то, что не хочет потерять Никки. — И как убедиться в этом — не знаю. Если я скажу Винсенту: «Как мог я это сделать, по-твоему?» — он объяснит мне, исходя из контекста. Но я не убийца.

— Я знаю. — Голос Никки заметно потеплел. — Что бы ни случилось, я тебе верю. А голограмма по-прежнему у тебя?

Кэл порылся в кармане.

— Есть у нас проектор, Никки?

Никки поднялась и достала с полки проектор.

— Включи, пожалуйста, свет.

Кэл щелкнул выключателем и уселся на кровать; Никки вставила в рамку голограмму из квартиры Доминго, и перед ними возникло изображение церкви.

— Это Пресодистская церковь в Мачу Пикчу, — сразу же определила Никки.

Кэл пристально всмотрелся в фигурки людей, выходящих из церкви.

— Дай-ка мне лупу, — попросил он.

Кэл поднес лупу к голограмме. Лица расплывались, и он уже пожалел, что не взял голограмму целиком, но потом обнаружил, что под другим углом различить их совсем легко.

— Это один из тех, что были сегодня с Толбором, — быстро определил он. — А это… это сам Толбор и второй.

— И какая же между всем этим связь? — спросила Никки. — У тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет?

— Никаких — могу лишь сделать вывод, что Толбор — пресодист. Никки с сомнением покачала головой.

— Не представляю, как можно сложить эти кусочки головоломки воедино, даже если они и в самом деле части одной картины. Ты уверен, что не пытаешься просто-напросто сбить меня с толку, чтобы заставить забыть о разводе? Мне бы не хотелось узнать об этом потом.

— Я понимаю, — искренне сказал Кэл. — Если бы у меня в самом деле был шанс заставить тебя остаться, не знаю, что бы я сделал тогда… наверное, даже солгал бы тебе. Но, поверь, все, что я говорю, — это не моя выдумка. Возможно, кое-что я интерпретирую неправильно, но за факты ручаюсь. И я твердо уверен, что вот-вот произойдет — если уже не произошло, — что-то очень опасное, быть может, непоправимое. Помоги мне, Никки.