Кланы альфанской луны - Филип Киндред Дик
– А как насчет того, что в ЦРУ утверждают об интересе альфанцев к Альфе III M2? – спросил Чак.
«Быть может, так оно и есть. Отчасти, – признал слова соседа слизевик, – для альфанцев это нормально – не сдаваться и продолжать надеяться… В конце концов, Луна находится в их системе. Но, откровенно говоря, если я могу так выразиться, сказанное вашими агентами ЦРУ просто поражает жалким наборов случайных подозрений, парой-тройкой разрозненных фактов, связанных между собой сложной теоретической структурой, в которой каждому приписываются недюжинные способности к интригам. Простая точка зрения видится мне более логичной, и, будучи сотрудником ЦРУ, вы должны знать, что, как и всем разведывательным агентствам, вашей организации не хватает здравого смысла».
Чак пожал плечами.
«На самом деле, – продолжил слизевик, – если можно так выразиться, ваше неугасающее желание отомстить жене отчасти проистекает из того, что вы годами общаетесь с сотрудниками разведывательного аппарата».
– Тут вам стоит признать одну вещь, – перебил его Чак. – То, что Хентман вместе со своими сочинителями состряпали подобный сценарий, для меня огромная проблема.
«Не повезло вам еще и в том, что скоро лично вы будете писать диалоги для всего этого, хотя это довольно забавно. – Раннинг Клэм усмехнулся. – Возможно, именно вы придадите истории реалистичность. Хентман будет в восторге от вашего понимания мотивов Зигги Тротца».
– Откуда вам известно, что главного героя будут звать Зигги Тротц? – Прежние подозрения тут же вернулись к Чаку.
«Вы сами об этом подумали», – с привычной логикой объяснил слизевик.
– Тогда, полагаю, вы можете прочесть в моей голове еще и то, что я хочу, чтобы вы ушли. Мне надо побыть одному.
Говоря это, Чак все еще не чувствовал и толики усталости. Ему хотелось взяться за сценарий.
– Да-да, конечно, – послушно согласился сосед.
Вскоре Чак остался в комнате один. Единственным различимым звуком стало движение машин на улице. Допивая кофе, Чак задержался у окна, а затем сел за пишущую машинку и нажал кнопку. Аппарат привычно вставил в слот для бумаги чистый лист.
«Зигги Тротц, – с отвращением подумал Чак. – Господи, что за имечко! Какого человека так назовут? Только полного придурка, одного из Трех балбесов [8]. Кого-то столь ущербного, чтобы зациклиться на убийстве собственной жены».
С профессиональной осторожностью Чак начал продумывать первую сцену. Зигги был дома, конечно, размеренно занимался каким-нибудь безобидным делом. Быть может, читал вечерний гомеопейп. А некая гарпия – его женушка – жужжала бы ему в уши о своих делах. «Да, – подумал Чак, – у меня точно получится написать об этом достаточно правдоподобно. Многолетний опыт мне поможет».
Он начал печатать.
Он писал несколько часов, поражаясь, насколько эффективными оказались гексоамфетаминовые стимуляторы. Он не чувствовал усталости, скорее, наоборот, он работал быстрее и энергичнее, чем раньше. В половине восьмого утра, когда золотые лучи солнца коснулись улицы, Чак с трудом встал, пошел на кухню и принялся готовить завтрак. «Не стоит забывать и о другой моей работе, – сказал он себе. – В восемь тридцать поеду в ЦРУ. К Дэниелу Мэйджбуму».
Стоя у пишущей машинки с кусочком тоста в руке, Чак просматривал напечатанные им страницы. Все выглядело неплохо, он профессионально писал диалоги уже много лет. Теперь нужно оформить экпресс-доставку и отправить готовые сцены в офис Хентмана в Нью-Йорк, в течение часа комик уже все прочтет.
В двадцать минут девятого, бреясь в ванной, Чак услышал видеозвонок. С тех пор, как он установил видеофон, по нему еще ни разу не звонили.
Чак подошел к аппарату и ответил:
– Слушаю.
На крошечном экранчике появилось девичье лицо с потрясающе красивыми ирландскими чертами. Чак моргнул.
– Мистер Риттерсдорф? – осведомилась незнакомка. – Меня зовут Патриция Уивер, я только что узнала, что Банни Хентман предложил мне роль в телешоу, для которого вы пишете сценарий. Я и решила попросить у вас копию текста, умираю от желания прочесть все сама. Многие годы я молилась о шансе попасть в шоу мистера Хентмана. Это, черт побери, восхитительное шоу!
У Чака был копировальный аппарат марки «Термофакс», он мог сделать столько копий, сколько потребуется.
– Я пришлю вам то, что уже написал, – решил Чак. – Но до конца пока не доделал, да и Банни еще нечего не видел и не одобрил. Не имею понятия, что он оставит, а что вырежет. Может, все полетит в мусорное ведро.
– Судя по тому, как Банни о вас отзывался, я уверена, что он все примет, – сказала Патриция. – Отправьте, пожалуйста, копию. Дать вам мой адрес? Я живу неподалеку. Вы в Северной Калифорнии, а я в Лос-Анджелесе, в Санта-Монике. Мы могли бы встретиться, если хотите. Я почитаю вам свои реплики, а вы послушаете.
«Ее реплики. Боже мой, – подумал Чак, – я же не написал ни одной сцены с ней! Стройная, с большой грудью, увеличенными сосками, агент разведки!»
Был лишь один способ решить эту проблему: взять перерыв в ЦРУ на полдня, посидеть дома и написать еще несколько диалогов.
– Патриция, – обратился к девушке Чак, – я принесу вам копию. Дайте мне время до вечера. – Он взял ручку и бумагу. – Диктуйте адрес.
К черту этого Мэйджбума! Чак никогда в жизни не встречал такой симпатичной девушки. Все остальное вдруг стало посредственным и далеким.
* * *
Записав адрес, Чак дрожащими руками повесил трубку видеофона, затем тут же упаковал готовые страницы для Банни Хентмана. По пути в Сан-Франциско он опустил конверт в рокет-экспресс. Сидя в здании ЦРУ, Чак, скорее всего, мог бы придумать диалог и для мисс Уивер, к обеду успел бы все записать, а к восьми часам вечера имел бы уже готовый текст. «В конце концов, – решил он, – дела идут не так уж плохо». Безусловно, все складывалось намного лучше по сравнению с той кошмарной жизнью, где Мэри еще была его женой.
Добравшись до здания ЦРУ на Сэнсам-стрит, Чак вошел в знакомые широкие ворота.
– Риттерсдорф, – раздался рядом знакомый голос, – пройдите, пожалуйста, в мой кабинет.
Это был толстый и угрюмый Роджер Лондон, с неудовольствием смотревший на Чака.
«Еще один разговор?» – спрашивал себя Чак, следуя за Лондоном в его кабинет.
– Мистер Риттерсдорф, – сказал Лондон, как только дверь за ними закрылась, – прошлой ночью мы прослушивали ваш телефон. Мы знаем, что вы делали
