Рабочий чертеж - Евгений Южин
– Понятно, – грустно кивнул Кир.
Он и действительно в какой-то момент решил, что уникален, что ему выпала удача. Его талант востребован. Теперь же парень взгрустнул – похоже, он нужен этому господину лишь как подходящий по устройству мозгов подопытный. Какая-то не вполне понятная загадочная история. Воспринять логику решения элементарной задачи? И этот монстр математики не справился? И что за побочные эффекты? При чем тут врачи? Вопросы крутились в голове, но он не торопился их озвучивать. Глубоко внутри проснулся глуповатый пацан, купленный «на слабо». Его же не сажают в клетку, не колют неизвестными препаратами, не тащат в Великую пирамиду под свет священных Рогов. Ван Геори вообще ни разу не упомянул, что «ра» Кира важно. Так почему бы не попробовать? Что такого случится от чтения этой нетолстой тетради в потертой обложке? Да и платят прилично, даже более того!
– Я займусь, господин Ван Геори. Вот только загородного имения у меня нет, куда бежать, если врачи и мне пропишут сельскую жизнь, не знаю, – попытался пошутить Кир и неожиданно встретил очень серьезный, внимательный, даже давящий взгляд, словно из глубины незадачливого отпускника на мгновение вынырнул очень властный и жесткий человек.
– Приступайте, – сухо сообщил тот замершему, как бандерлог перед Каа, собеседнику.
10
Садух постарел. Я даже не узнал его поначалу. Грузный старый индеец тяжело выбирался из небольшого катера. Молодой парень, чем-то неуловимо напомнивший мне старосту в молодости, помогал. Несмотря на то что, по моим данным, сам Садух уже давно не выбирался из Арракиса, что он, что его очевидный родственник, были зримыми образцами стиля, царившего в Облачном крае, – длинный хвост тяжелых прямых черных волос, цветная лента поперек лба и такого же цвета пояса поперек вышитых геометрическими узорами рубах с очень широкими рукавами. Чистой воды кино про индейцев!
У старика было постоянное представительство, где мне, очевидно знакомые с моим статусом молодые ребята – не такие расписные, как сам барон, но все-равно вполне живописные – подробно объяснили, как искать старинного родича.
– Садух живет на острове. Но сегодня к обеду обещал быть, – сообщил один из них, пожирая глазами мою лысину.
Не составило труда перехватить бывшего старосту прямо на шатких досках плавучих речных причалов в стороне от главной набережной, там, где, как правило, парковался мелкий водоплавающий транспорт.
Увидев меня, Садух лишь едва заметно прищурился, невозмутимо протопал по гулким доскам, и мы обнялись.
– Вот ведь, не думал, что свидимся! – объявил он, рассматривая мое лицо. – Зараза такая, совсем не изменился!
– Все твое время при тебе, дорогой! А мое просто еще не пришло.
– Мой племянник Арслав! – кивнул он в сторону помощника, сейчас замершего в стороне.
Мы обменялись взглядами.
– Совсем забыл свою семью, Илья, – упрекнул он меня.
– Садух, не начинай. Твоя семья отказалась от меня, уж и не упомню, сколько лет назад.
– Ты знаешь, что это было понарошку, – сделал вид, что обиделся, староста, пока мы медленно поднимались по деревянному трапу на речном обрыве.
– Помню, помню. Для меня это не так уж и давно было, Садух. Рад тебя видеть, кстати.
– Угу, рад, – буркнул староста, выбираясь наверх, развернулся навстречу. – Готов поспорить, чего-то тебе понадобилось. Так?
– Само собой, Садух! Чужая нужда – твоя прибыль, – напомнил я ему его же слова.
– Э-э! – протянул он. – С тебя прибыли, как с лоха шерсти! – рассмеялся и добавил: – Но я рад, что ты пришел. Соскучился уже. Ты как, Утес свой вспоминаешь?
– Иногда, – ответил уклончиво.
Утес остался в прошлом – всему свое время.
– А я скучаю, – объявил старый приятель, очевидно памятуя времена, когда скрывался в моем убежище, не столько ради дел, сколько ради пьянки.
Он подозвал своего племянника:
– Арслав, давай-ка к нашим. Скажи, меня сегодня не будет.
– Люди же придут – нельзя.
– Люди, люди… – заворчал Садух, повернулся ко мне: – Мы же посидим, поговорим?
– Конечно, дорогой. У меня дело мелкое, много времени не займет. Перекусим, то да се. Часа через два, три можно будет и людей уважить.
– Да ну их, – скорчил кислую физиономию староста, но тем не менее повернулся к Арславу: – Ладно, скажи, буду через три часа.
– А где вы будете? Где искать, если что? – не отставал тот.
– В «Дырявой лодке».
Арслав закатил глаза, он, очевидно, догадывался, что это значит, но перечить не стал, молча развернулся и быстро затерялся среди прохожих.
– Барон Облачного края! Один! Без охраны! – поддел я старого приятеля.
– Во-во! – охотно согласился тот. – Это же счастье какое! – бросил быстрый взгляд на меня. – А охранником у меня ты побудешь! Эль! Это покруче, чем толпа этих дегенератов! – он похихикал и добавил: – Прогуляться бы с тобой тут, кому надо, точно подметят.
Я ухмыльнулся. Вообще-то люди на улицах особого внимания на меня не обращали. Лысый высокий мужик – эка невидаль! Был бы он с бородой, к примеру, другое дело! Можно и денег заплатить за такое зрелище. А так – мужик и мужик. Ясно, что цвета Уров не спрячешь и те, кому надо, срисуют тебя мгновенно, но так и они, как правило, стараются не мельтешить без дела. Так что большого дискомфорта я не испытывал, тем более что стычка на Храмовой площади для большинства превратилась в давнюю полузабытую историю. Для простых горожан я был чем-то виртуальным – ходит где-то, бродит, не среди же нас.
«Дырявая лодка» оказалась милым уютным кабаком для своих. Что-то вроде закрытого клуба. Садуха здесь не просто знали, судя по всему, если он и не был непосредственным владельцем заведения, то последнее определенно входило в его незримые владения.
Расположились, как ни странно, в общем зале, хотя и с некоторой претензией на отстраненность – несколько половых сноровисто водрузили пару перегородок, призванных не столько скрыть нас от любопытных взглядов, сколько не позволить публике перемещаться поблизости от нашего столика. Я, привыкший к некоторой изолированности Уров от общества, ощутил себя важной персоной, отмеченной зримыми знаками общественной дистанции, – невысокими, по пояс, ширмами, безжалостно отрезавшими ради нас ползала от рядовых посетителей.
– Мне лодка нужна. Морская, быстрая. Для большого перехода, – объявил я, когда заметил, что бывший староста начинает терять форму после обильного употребления нескольких сортов разведенной пастилы, плавно переходящего в дегустацию чистого
