Дом железных воронов - Оливия Вильденштейн
Из-за моего отказа он обзывает меня как-то особенно отвратительно.
– Жирный тупица, – бормочу я себе под нос, желая, чтобы вода забурлила вокруг его лакированной лодки и перевернула ее.
Когда образуются волны, я замираю.
– Что за клятый подземный мир? – бормочет мужчина, хватаясь за борта лодки вместе с остальными своими теперь уже молчаливыми друзьями. – Ты только что использовала магию, scazza?
Разве? Я смотрю на свои руки: голубых искр на ладонях нет, но, может, они пробежали раньше?
Ответ приходит секундой позже, когда длинный розовый хвост шлепает по воде рядом с лодкой, толкая ее к набережной.
О Минимус. Я нежно улыбаюсь ручному змею. Но потом один из мужчин обнажает кинжал, а другой – тот, кто навязывался проводить меня, – поднимает покрытые огнем ладони.
Гнев захлестывает меня так стремительно, что я подумываю прыгнуть в канал, дабы отпугнуть Минимуса, но перед глазами стоит цвет лица Нонны в тот день, когда я связалась со своим зверем. Лючинцы могут подозревать мою связь с морским змеем, но наверняка не знают. Если я прыгну сейчас – все раскроется, и только боги знают, к чему это приведет.
Во дворец, – шепчет тихий голос в моем сознании.
Santo Caldrone[27]. Бронвен устраивает этот хаос, чтобы удержать меня на верном пути?
Минимус снова хлопает по лодке, и дерево трещит. Двое безоружных карабкаются вверх по насыпи, как пауки, в то время как огненный фейри и его вооруженный спутник остаются позади.
Человек с кинжалом замахивается. Глиняный горшок выскальзывает у меня из рук и падает к ногам.
Шум отвлекает его, и мне хватает времени, чтобы схватить башмак и запустить им ему в голову. Человек с кинжалом сталкивается с огненным фейри, заставляя стрелять пламенем в сторону, а не в Минимуса. Мой змей исторгает леденящий дух вопль, который пронзает меня до самого сердца.
Кинжал торчит из щеки Минимуса, как злобная ракушка, так близко к глазу, что я рычу, будто лезвие рассекло мое собственное лицо.
– Ты сумасшедшая пустышка! – кричит на меня огненный фейри.
Я осматриваю свой разбитый горшок и бросаю самый большой осколок в визжащего осла в канале.
– Клайд, позови стражу! – рявкает тот спрайту, одетому в такой же красный шелк, как и он сам.
Еще один крик, на этот раз не такой громкий, сковывает меня изнутри. Несмотря на то что вода темная, я вижу, как Минимус извивается, пытаясь вытащить нож из своей щеки. Опасаясь, что он только загонит его глубже, я забираюсь на перила и прыгаю.
Нонна убьет меня, если только король не опередит ее.
Мое тело натыкается на стену холода, ноги тонут, как зубочистки в песке, а юбка вздымается куполом медузы, и я бью по ткани, чтобы прижать ее к телу. Потом я приоткрываю глаза и кручусь вокруг себя в поисках Минимуса.
Его длинное тело мелькает рядом, все еще спазматически дергаясь. Я касаюсь шеи змея, и он шипит. Мое сердце подскакивает к горлу. Когда его глаза встречаются с моими, он наконец перестает двигаться и становится похожим на водоросли.
Жгучие водоросли.
Я сжимаю кинжал одной рукой, другой хватаюсь за рог змея и дергаю. Кинжал падает на илистое дно, в воде появляется еще больше крови, и раздается новый пронзительный крик.
Я бы хотела излечить рану, но у моей слюны, в отличие от змеиной, нет магических свойств. Боги знают, я пыталась после происшествия на рынке. Единственное, чего добилась, – заставила Сибиллу и Феба заподозрить, что меня ударили головой при рождении.
Минимус обвивается вокруг меня, пока я глажу его спинные плавники и радуюсь, что кинжал не задел глаз.
Скоро мне понадобится воздух, но, пока мои легкие не иссякнут, я буду обнимать это странное животное. Я так хочу защитить его от жестокости людей и установить мир между нашими видами.
Когда жжение в легких становится невыносимым, я выныриваю на поверхность, и умный зверь тянет меня к берегу. Но прежде чем мы прорываемся сквозь прибой, я отталкиваю змея. Он не уходит. Я снова толкаю его. Он остается.
Я пытаюсь произнести «Уходи», и мой рот наполняет соленая вода. Но я сжимаю губы и толкаю. Глаза змея, черные от века до века, пристально смотрят в мои. Он, должно быть, чувствует мои мучения – наконец ослабляет кольца своего тела и отворачивается.
Молясь, чтобы он не понял неправильно, почему я заставила его уйти, я выныриваю, отплевываясь. Платье снова пузырится, и я его приглаживаю, подплывая к набережной напротив той, где меня оскорбил свино-фейри. Я добираюсь до вмурованной в каменную стену лестницы и, перебирая руками, взбираюсь по ней.
Выбравшись на сушу, я сплевываю и стряхиваю соль и выжимаю воду из волос. Оглядываясь через плечо, вижу военное судно, пересекающее канал в нашу сторону. Волосы Катона развеваются как белый флаг и светятся, как и его глаза. Спрайт отпрыгивает от сержанта и несется обратно к своему хозяину.
– Эта девушка напала на меня! – заявляет огненный фейри. Уши у него длинные, с них свисают рубины размером с ноготь моего большого пальца. Еще больше красных камней сверкает в его каштановых волосах длиной до пояса, камни украшают жилет, который он носит поверх расстегнутой белой рубашки. Этот фейри, без сомнения, из высокой знати.
Лодка Катона плавно останавливается между нами.
– Почему она напала на вас, маркиз Тимей?
Значит, я схлестнулась с маркизом. На одну ступень ниже герцога. На две ступени ниже королевской семьи.
– Почему? – маркиз выпучивает янтарные глаза. – Ты имеешь в виду как?
– Нет. Я имею в виду почему. Почему девушка напала на вас?
– Потому что чистокровный назвал меня шлюхой, – фыркаю я.
Голова Катона поворачивается ко мне. Он бросает на меня взгляд, который заставляет меня поджать губы.
– Тебя следовало бы избить за твою дерзость, – рявкает маркиз.
– А тебя следовало бы… – Прежде чем я успеваю произнести слово «кастрировать», Катон выкрикивает мое имя.
Он поворачивается обратно к дворянину, который неотрывно смотрит в мою сторону.
– Как она напала на вас, маркиз?
– Запустила башмаком, – бормочу я, в то время как Тимей ревет:
– Натравила своего ручного змея!
Страх сжимает мое горло.
– Что? Нет… я … – Если он потребует, чтобы Минимуса казнили, я найду стальной кинжал и смогу пронзить черное сердце маркиза. Сдерживая гнев, прежде чем он заведет меня в еще большие неприятности, я говорю: – У меня нет ручного змея.
– Фэллон! – Мое имя, произнесенное Катоном, звучит так же резко, как ветер.
– Фэллон. Конечно… – Острый подбородок маркиза приподнимается. – Рыночная
