Гибель Лондона. Сборник фантастических рассказов - Эдвард Беллами
Я не мог допустить, чтобы такой человек появился в присутствии сэра Джона Брикстона, и когда он вернулся несколько дней спустя, я объяснил ему, надеюсь, вежливо, что глава палаты очень сожалеет о том, что он не смог рассмотреть его предложение относительно машины. Пыл американца, казалось, нисколько не охладил этот отпор. Он сказал, что я не смог бы должным образом объяснить возможности аппарата сэру Джону; он охарактеризовал его как великое изобретение и сказал, что это означает целое состояние для того, кто получит право на него. Он намекнул, что другие известные лондонские дома стремились заполучить его, но по какой-то причине не сказал, что предпочитает иметь дело с нами. Он оставил несколько печатных брошюр, посвященных изобретению, и сказал, что позвонит еще раз.
V
. Американец
встречается с сэром Джоном.
С тех пор я много раз думал об этом настойчивом американце и задавался вопросом, покинул ли он Лондон до катастрофы или был одним из тысяч неопознанных людей, похороненных в безымянных могилах. Вряд ли сэр Джон думал, когда с некоторой резкостью избавился от его присутствия, что он отвергает предложение жизни и что жаркие слова, которые он использовал, на самом деле были смертным приговором ему самому. Со своей стороны, я сожалею, что вышел из себя и сказал американцу, что его методы ведения бизнеса мне не нравятся. Возможно, он не почувствовал укола в этом, на самом деле, я уверен, что он этого не делал, потому что, сам того не ведая, он спас мне жизнь. Как бы то ни было, он не выказал никакого недовольства, но сразу же пригласил меня выпить с ним, от чего я был вынужден отказаться. Но я забегаю вперед в своем рассказе. Действительно, мне, непривычному к писательству, трудно излагать события в их правильной последовательности. Американец звонил мне несколько раз после того, как я сказал ему, что наш дом не может иметь с ним дела. У него вошло в привычку являться ко мне без предупреждения, что мне совсем не нравилось, но я не давал никаких указаний относительно его вторжения, потому что я понятия не имел о крайностях, на которые он, очевидно, был готов пойти. Однажды, когда он сидел за моим столом и читал газету, меня временно вызвали из комнаты. Когда я вернулся, я подумал, что он ушел, забрав с собой свою машину, но мгновение спустя я был потрясен, услышав его высокие гнусавые интонации в комнате сэра Джона, чередующиеся с глубокими нотами голоса моего шефа, которые, по-видимому, не внушали такого страха американцу, как тем, кто был более привычен к ним. Я сразу же вошел в комнату и собирался объяснить сэру Джону, что американец оказался там без моего ведома, когда мой шеф попросил меня помолчать и, повернувшись к своему посетителю, грубо попросил его продолжить свое интересное повествование. Изобретатель не нуждался во втором приглашении и продолжал свою бойкую речь, в то время как сэр Джон хмурился все сильнее, а его лицо под бахромой седых волос стало еще краснее.
Когда американец закончил, сэр Джон грубо приказал ему убираться и забрать с собой свою проклятую машину. Он сказал, что это оскорбление для человека, стоящего одной ногой в могиле, приносить так называемое изобретение в области здравоохранения здоровому человеку, который ни дня не болел, я не знаю, почему он так долго слушал американца, когда он с самого начала решил не делать этого, если только это не было сделано для того, чтобы наказать меня за то, что я непреднамеренно позволил незнакомцу войти. Беседа чрезвычайно расстроила меня, поскольку я стоял там беспомощный, зная, что сэр Джон все больше и больше сердится с каждым словом, произнесенным иностранцем, но, наконец, мне удалось затащить изобретателя и его работу в свой кабинет и закрыть дверь. Я искренне надеялся, что никогда больше не увижу американца, и мое желание было удовлетворено. Он настоял на том, чтобы включить свою машину и поставить ее на полку в моей комнате. Он попросил меня подсунуть аппарат в комнату сэра Джона в какой-нибудь туманный день и понаблюдать за эффектом. Мужчина сказал, что позвонит еще раз, но так и не позвонил.
VI. Как дым удерживал туман.
Это было в пятницу, когда на нас опустился туман. Той осенью погода стояла очень хорошая вплоть до середины ноября. В тумане, казалось, не было ничего необычного. Я видел гораздо худшие туманы, чем тот, что показался.
Однако день шел за днем, атмосфера становилась все плотнее и темнее, что, как я полагаю, было вызвано увеличением количества выливаемого на нее угольного дыма. Особенностью этих семи дней была напряженная тишина в воздухе. Мы находились, хотя и не знали об этом, под воздухонепроницаемым навесом и медленно, но верно истощали живительный кислород вокруг нас, заменяя его ядовитым углекислым газом. Ученые с тех пор показали, что простой математический расчет мог бы точно сказать нам, когда был бы израсходован последний атом кислорода, но легко быть мудрым после события. Тело величайшего математика Англии было найдено на Стрэнде. В то утро он приехал из Кембриджа. Во время тумана всегда наблюдался заметный рост смертности, и в этом случае рост был не больше, чем обычно, до шестого дня. Газеты утром седьмого числа были полны поразительной статистики, но на момент выхода в печать вся значимость тревожных цифр не была осознана. Передовицы утренних газет на седьмой день не содержали никаких предупреждений о бедствии, которое так быстро должно было последовать за их появлением. Я жил тогда в Илинге, западном пригороде Лондона, и каждое утро приезжал на Кэннон-стрит одним и тем же поездом. Вплоть до шестого дня я не испытывал никаких неудобств из-за тумана, и я убежден, что это было в значительной степени связано с незаметным действием американской машины.
На пятый и шестой дни сэр Джон не приехал в Сити, но на седьмой он был в своем кабинете. Дверь между его комнатой и моей была закрыта. Вскоре после десяти часов я услышал крик в его комнате, за которым последовало тяжелое падение. Я открыл дверь и увидел сэра Джона, лежащего лицом вниз на полу. Поспешив к нему, я впервые ощутил смертельное воздействие раскисленной атмосферы и, прежде чем добежать до него, упал сначала на одно
