Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)

А может, плюнуть на все и сдаться — и пошла она прахом, эта ядовитая жижа? Сдаться и рассказать Бэнкфилду, что, если ему нужно кольцо, то он должен найти Изобел Костелло? Дон наклонился вперед, с силой оттолкнулся ногами и поплыл брассом, стараясь держать лицо над водой.

Брассом Дон плавал не очень хорошо, к тому же приходилось все время держать лицо над водой, и плыть так было вдвое труднее. Начала болеть шея, а затем боль перекинулась на мышцы плеч и спины. Прошло еще какое-то время, позади остались бесчисленные метры водной поверхности — и болело уже все тело, даже глаза; и все равно Дону казалось, что он замер на одном месте, словно и не плывет, а бултыхается в большой ванной с серыми стенами из тумана. Было просто невероятным, что среди бесчисленных островков, составлявших провинцию Бьюкенен, можно заплыть так далеко и хоть на что-нибудь ни разу не натолкнуться… на песчаную отмель или, скажем, глинистую косу.

Дон перестал грести, лишь отталкивался ноющими ногами и шевелил кистями рук. Ему почудился шум лодочного мотора, но так это или нет — точно было сказать нельзя. Впрочем, Дону было уже на все наплевать: пусть плен, лишь бы кончились поскорей эти мучения. Но звук, или призрак звука, исчез где-то вдали, и он снова был один на один с этой серой безликой пустыней.

Он согнул спину, собираясь плыть дальше, и тут его нога задела за дно. Дон осторожно вытянул ногу, задрав при этом повыше голову… да, так оно и есть. Он замер на пару секунд, отдыхая, потом потрогал вокруг себя дно. С одной стороны оно опускалось, с другой шло ровно или даже с легким подъемом.

Вскоре плечи его вылезли из воды, но ноги еще увязали в иле. Он шел ощупью, будто слепец, — глаза, самое большее, что могли сделать, — это помочь удерживать равновесие. Нога его проверяла перед собой дно, находя места, где оно поднимается, и возвращаясь назад, когда дно снова начинало уходить вниз.

Вода доходила ему уже лишь до пояса, когда глаза заметили впереди в тумане какое-то темное пятно. Дон рванулся вперед и тут же вновь провалился по шею. Затем дно быстро пошло на подъем, и через несколько секунд Дон выполз на сушу.

После этого его решимости хватило только на то, чтобы укрыться за деревцами чика, росшими в нескольких футах от воды. Теперь его нельзя было обнаружить со стороны водоема. Дон осмотрел себя. К ногам присосалось около дюжины иловых вшей, каждая размером с ладонь ребенка. Морщась от отвращения, он отодрал их, затем снял шорты, рубашку и, отделавшись еще от нескольких паразитов, порадовался, что ему не встретился кто похуже — эволюция, создавшая венерианских драконов, породила немало совершенно жутких существ, которые были так же близки к аборигенам, как к человеку горилла. Многие из них были двоякодышащие, и в этом — другая причина неумения колонистов плавать.

Скрепя сердце Дон вновь натянул на себя мокрую грязную одежду и уселся, опершись спиной о ствол дерева. Он все еще отдыхал, когда от воды донесся голос мотора; теперь ошибки быть не могло. Дон замер, надеясь, что деревья укроют его от чужих глаз и что лодка пройдет мимо.

Лодка подошла к берегу и поплыла вдоль него, удаляясь вправо. Дон уже было почувствовал облегчение, когда двигатель вдруг умолк. В тишине раздались голоса:

— Придется осмотреть эту кучу грязи. Керли, пойдешь ты и Джо.

— Капрал, а как он хоть выглядит, этот парень?

— Да как тебе сказать… Капитан ничего толком не объяснил. Короче говоря, этот парень примерно твоего возраста. Хватай любого, кого увидишь. Он безоружен.

— Вернуться бы сейчас в Бирмингем.

— Давай, пошел!

Дон тоже пошел — правда, в другую сторону, двигаясь как можно быстрее и стараясь при этом не шуметь. Остров был покрыт густой шапкой растительности; Дон надеялся, что площадь его достаточно велика — если так, то отчего бы и не сыграть в прятки? Он отшагал уже около сотни ярдов, когда его напугало какое-то движение впереди: в отчаянии у него мелькнула мысль, что с лодки вполне могли высадить два патруля.

Но испуг сразу прошел: он увидел, что впереди не люди, а грегарианы. Они тоже заметили Дона и тут же пустились в пляс, приветливо блея и прижимаясь к его ногам.

— Тихо! — настойчиво прошептал Дон. — Меня же из-за вас поймают!

Толкуны на его слова не обратили никакого внимания: им хотелось одного — поиграть. Дон решил плюнуть на них и пошел вперед в окружении пятерки зверьков. Он раздумывал, как ему отделаться от этих лизунчиков, которые своими нежностями могли залюбить его до смерти или привести в руки преследователей, и в этот миг процессия вышла на поляну.

Здесь расположилось все стадо — примерно две сотни голов — от малышей, которые тут же облепили его колени, до седобородого патриарха, пузатого, ростом Дону с плечо. Они радостно приветствовали человека, приглашая его остаться.

Теперь ему стало ясно главное. Он не сделал дугу и не приплыл обратно к Большому острову: там обитали лишь полудо-машние зверьки-попрошайки, вроде тех, что кормились при ресторане; и в стада те не собирались.

Внезапно Дону в голову пришла мысль, что он может обратить навязчивое дружелюбие грегарианов себе на пользу. Ясно было, что в покое они его не оставят. Если он покинет стадо, хотя бы несколько зверьков увяжутся следом, блея, пыхтя и привлекая тем самым внимание солдат. С другой стороны…

Дон двинулся к середине поляны, распихивая на ходу своих новых приятелей. Протиснувшись в самую гущу толпы, он уселся на землю.

Трое малышей проворно вскарабкались ему на колени. Дон их не стал прогонять. Тут же его с радостным визгом облепили взрослые и подростки и, сопя, принялись обнюхивать его и тыкаться носами в макушку. Теперь Дон был со всех сторон окружен их тельцами. Время от времени кого-нибудь из зверьков выталкивали наружу, и он отправлялся пощипать травку, но все равно Дон был надежно скрыт от постороннего взгляда. Он ждал.

Прошло достаточно времени, прежде чем послышалось еще более возбужденное блеяние. Несколько секунд Дону казалось, что его личная охрана разбежится, привлеченная новой забавой, но стоявшие во внутреннем круге грегарианы предпочли остаться, по-прежнему окружая Дона живой стеной. Послышались голоса:

— Бог ты мой, сколько их здесь, этих козлят!

И сразу же:

— Эй! Отвали! Кончай меня облизывать!

Послышался голос Керли:

— Джо, да никак он в тебя влюбился? Кстати, Соупи велел хватать все, что движется. Может, привести к нему этого?

— А ну! — раздался шлепок и послышался тонкий визг толкуна — удивленный и обиженный.

— Давай-ка поджарим его и возьмем с собой, — продолжал Керли. — Говорят, они вкусные — пальчики оближешь!