Дуглас Брайан - Золото гномов

Конан сел на корточки, тронул разбившийся горшочек с медом. На большом черепке оставалось довольно-таки соблазнительная порция. Но когда варвар встретился взглядом с Кэн, она зашипела.

Конан не понимал, почему они не могут просто пройти мимо, не обращая на Плачущую никакого внимания. Но он видел, что пока она не успокоится, им нельзя продолжать путь.

В ответ на шипение Кэн варвар глухо зарычал. Так на более слабого порыкивают старые волки, когда они сыты и в благодушном настроении. Острые уши Кэн шевельнулись под серыми волосами. Она моргнула, пискнула. Конан широко ухмыльнулся и засопел, дружески протягивая ей черепок. Кэн цокнула, потянулась паучьей лапкой… отдернула пальцы, снова потянулась. И, наконец, взяла.

Как сидел, на корточках, Конан отодвинулся подальше. Уловив его движение, Кэн на миг перестала лизать мед и бросила на варвара настороженный взгляд, но потом опять успокоено цокнула и возобновила трапезу.

Стараясь не обеспокоить Плачущую-Во-Тьме, гномы один за другим пустились в путь. Факелы потянулись дальше, в бесконечную темноту пещеры. Ступая бесшумно, последовали за ними и Конан со Сфандрой.

Когда они уже отошли на значительное расстояние от того места, где оставили Плачущую, Сфандра обернулась и посмотрела назад, но не увидела ничего.

— Интересно, кто она такая? — прошептала девушка. — Бедная малышка.

Один из низкорослых человечков, что шел ближе всех к амазонке, обернулся и значительно произнес:

— Будь почтительна, когда говоришь о Плачущей. Она хозяйка пещеры. Она владычица.

— Сколько же ей лет? — тихо спросила Сфандра.

— Кто знает? Плачущая была всегда, — последовал ответ.

— Она такая кроха, — пробормотала Сфандра. — Похожа на серую обезьянку. Неужели в ней есть Сила?

— Если не можешь сказать мудрого слова, лучше не говорить никакого, рассердился наконец маленький горный человечек, — Кэн, Плачущая, — не разгневать бы нам ее. Она и так испугалась чужестранцев. Кто знает, что сделает Кэн, если ярость овладеет ею.

Словно подтверждая его слова, впереди что-то загудело. Факелы стали быстро исчезать за поворотом. Схватив девушку за руку, варвар широким шагом устремился следом. Он не хотел остаться в темноте, не зная, куда идти, в то время как хитрые гномы скроются в потайном ходу, бросив чужеземцев в пещере на произвол судьбы.

Он почти бежал, обгоняя факел за факелом, пока, наконец, они со Сфандрой не оказались возле предводителя. Тот уже вступал в огромный зал, которым заканчивался подземный ход. Варвар и степная девушка выскочили из тоннеля и застыли, не в силах произнести ни слова при виде открывшейся перед ними картины.

Свод пещерного зала уходил далеко ввысь. Посреди темным блеском, точно ртутное, сверкало озеро. А вокруг молчаливой воды в мистическом порядке были разложены драгоценные камни, слитки золота, серебра, меди. С четырех сторон озеро охраняли золотые статуи, изображающие Кэн — или кого-то, очень похожего на Кэн, — только в отличие от той серой обезьянки, что хныкала в темноте тоннеля, эти были крылаты — из их лопаток росли перепончатые крылья, подобные крыльям летучих мышей. Раскинув неестественно длинные руки, четыре плакальщицы Кэн как бы заключали магическое сокровище в охранительный круг.

Гномы с факелами в руках встали вокруг озера, не решаясь ступить за незримую черту, обозначенную руками статуй. Свет факелов заплясал на гранях великолепных кристаллов, вспыхнул на слитках серебра; по лицам золотых статуй пробежали тени, и стало казаться, будто они оживают. Несмотря на то, что прежде плакальщицы показались Конану совершенно одинаковыми, теперь, в мягком отсвете пламени, он видел различия. Одна была постарше, другая помладше; две других казались близнецами, но и в выражении их лиц появились свои особенности. Та, что стояла справа от варвара, словно бы нахмурила брови, а та, что была слева, как будто слегка улыбнулась. Конан решил, что это игра света, и перестал ломать над этим голову.

Сфандра, дрожа — то ли от алчности, то ли от возбуждения при виде несметного сокровища, открывшегося перед ней, — вдруг подумала о человеке по имени Алазат. Как он прошел по этим лабиринтам — один, не имея ни факела, ни спутников, которые показали бы ему дорогу? Какой была его встреча с Плачущей-Во-Тьме? И что почувствовал он, когда увидел в тусклом свете золотые статуи, слитки драгоценных металлов, сверкающие грани кристаллов?

Откуда-то из темноты навстречу процессии вышел огневолосый Алвари. Ни Конан, ни Сфандра так и не поняли, прятался ли он в глубине пещерного зала или же пришел сюда по другому тоннелю.

Вперед выступил предводитель и заговорил с Алвари повелительным тоном:

— Мы посылали тебя в гирканские степи, Алвари,

сын Алвари, дабы ты отыскал украденный из нашей сокровищницы синий камень Харра, ибо без Харры нас не слышит Луна и чары наши слабы.

— Я сделал то, ради чего меня посылал в степи мой народ, — отозвался Алвари.

Предводитель отряда подался вперед.

— Ты принес сюда камень?

— Да, — громко сказал Алвари и вытащил из-под плаща большой синий кристалл. Резким движением воздев его над головой, он выкрикнул торжествующе:

— Вот он.

Гигантское помещение озарилось мягким синим светом, тусклым и в то же время сильным. Теперь можно было различить даже своды пещеры, терявшиеся в необъятной выси.

Из всех присутствующих только Конан не испытывал благоговейного ужаса.

— Алвари, — произнес он в полной тишине, — ты лжец.

Все головы повернулись на звук этого голоса. Нимало не смущаясь, варвар продолжал:

— Когда я спас тебя из рук казаков, ты обещал мне золото гномов.

— Не заставляй меня уличать во лжи тебя, Конан-варвар, — невозмутимо ответил Алвари. Сейчас, озаренный таинственным синим пламенем, он казался выше ростом, и во всей его приземистой фигурке появилась значительность, которой раньше не было. — Я обещал тебе лишь одно: рано или поздно ты будешь стоять в этой пещере и созерцать сокровище моего народа. И вот ты здесь и видишь то, что сокрыто от глаз людских. Само по себе созерцание золота гномов — уже благодеяние.

— Благодарю, — сказал Конан кисло, — но речь шла о том, что я заберу золото себе.

— Об этом оставь и мысли, чужеземец, — резко вмешался предводитель.

— Но Алвари…

— Алвари — не вождь своего народа. Он не может говорить от имени всех, сказал предводитель.

Конан пожал плечами. Он ничего иного и не ожидал. Глупо было бы думать, что подземный народец так запросто расстанется с несметным богатством, которое, к тому же, служит для них источником своеобразного могущества.