Александр Шалимов - Тайна Гремящей расщелины

Шалимов Александр

Тайна Гремящей расщелины

А.И. ШАЛИМОВ

ТАЙНА ГРЕМЯЩЕЙ РАСЩЕЛИНЫ

Телефон звонил тихо, но настойчиво Тумов отложил длинною нефритовую ручку с золотым пером - подарок монгольских друзей, хмуро покосился на поблескивающий никелем аппарат. - Может, замолчит? Телефон продолжал звонить. Тумов с сожалением пробежал глазами последнюю фразу рукописи: "Можно утверждать, что источником нейтронного излучения Земли являются не ее недра, а атмосфера, где свободные нейтроны возникают под воздействием космических лучей. Следовательно..." Телефон не унимался. Тумов поморщился, сердито забарабанил пальцами по столу. Даже в воскресенье не хотят оставить в покое. Не мудрено, что работа над докторской диссертацией подвигается так медленно. Резко отодвинул исписанные листки: - Да... Игорь Николаевич Тумов у телефона... Откуда? Из Министерства иностранных дел?.. Гм... Он откинулся в кресле, пригладил рыжеватые, седеющие волосы. - Да-да, слушаю; только, признаться, не могу понять, при чем тут я... Голос в телефонной трубке журчал монотонно, но внятно: - Юго-западная Монголия... Заалтайская Гоби... Хребет Адж-Богдо... сорок пять градусов северной широты... девяносто пять градусов восточной долготы... Тумов прижал трубку плечом, взял из пепельницы недокуренную сигару, щелкнул зажигалкой, затянулся. Сквозь клубы голубоватого дыма глянул в открытое настежь окно. Дождь прекратился. Тучи сваливались на северо-восток, за Москву. Над мокрыми крышами в лучах низкого уже солнца поблескивали окна высотных зданий. Невидимый собеседник продолжал уговаривать. - Ладно, - перебил Тумов, не выпуская изо рта сигары. - Все понял. Это срочно?.. Черт... Тогда пришлите машину. Пусть подъезжает к главному входу университета... Да, вот что! Я попробую захватить с собой приятеля. Мы вместе работали в тех местах... Геолог. Аркадий Михайлович Озеров. Он сейчас или в Москве, или на Камчатке... Нет, на Камчатку за ним не поеду. Только в Сокольники Ладно. Выхожу... Тумов положил трубку, поднялся из-за стола, с сожалением глянул на рукопись и придавил исписанные листки тяжелым пресс-папье. Подойдя к высокому книжному шкафу, снял сверху большой глобус, осторожно перенес его на письменный стол. Между экватором и полюсом в Центральной Азии нашел нужную точку, задумчиво поскреб ее толстым пальцем. В памяти всплыли знойные волнистые равнины, красноватое солнце в бесцветном, словно насквозь пропыленном небе, черные отполированные ветрами горы. Показалось, что он слышит однообразный шум ветра над сухими руслами рек. Струи горячих песчинок обжигают обветренное лицо... Он зажмурился и тряхнул головой. Пустыня исчезла. За окном - крыши до самого горизонта, яркая зелень парков, сизая лента Москвы-реки. Тумов вздохнул и принялся крутить телефонный диск. На другом конце провода отозвался женский голос. - Аркадия? - она замялась. - Он дома, но подойти не может. - А кто спрашивает? Тумов рассердился: - Что значит не может? Он необходим. Прошу передать ему трубку. - Он сидит в ванне, - объяснила собеседница. - Это Игорь Николаевич? - Я, - буркнул Тумов, недовольный, что его узнали. - Здравствуйте, Ирина Михайловна! - Это не Ирина. Только вы могли не узнать меня... - Простите, я хотел сказать, Людмила Михайловна, - смущенно пробормотал Тумов. - "Хорошо еще, что у Аркадия только две сестры, а не четыре", подумал он, отирая пот со лба. - Что передать Аркадию? - помолчав, спросили в телефоне. - Постарайтесь передать ему трубку, - проворчал Тумов, косясь на часы: Это важно и срочно... Нам надо ехать довольно далеко... - У вас все срочно, - обиженно сказала собеседница. - Подождите немного. Послышался треск, какие то шорохи, потом хлопнула дверь и в телефоне снова зазвучал голос Людмилы. - Провода не хватает до ванны, к следующему разу удлиним. Аркадий через полчаса выйдет... - Пусть вылезает немедленно и одевается, - вскипел Тумов. - Через десять минут заеду за ним. Он должен быть готов, или заберу его с собой голым! Будьте здоровы. Не дожидаясь ответа, он бросил трубку, схватил пиджак и ринулся из комнаты.

* * *

Длинный министерский "ЗИЛ" нырнул в зеленый коридор бульвара в Сокольниках и, скрипнув тормозами, замер у подъезда десятиэтажного дома. Не успел Тумов выбраться из машины, как стеклянная дверь в подъезде распахнулась. На улицу вышел невысокий худощавый человек лет тридцати пяти, в сером костюме и высоких - до колен - коричневых ботинках с толстыми шнурками. Его влажные темные волосы были гладко зачесаны назад, в зубах торчала черная изогнутая трубка; на длинном, чуть горбатом носу прочно сидели большие очки в роговой оправе. За спиной висел небольшой рюкзак, в руках был геологический молоток с длинной рукояткой. Человек неторопливо шагнул к "ЗИЛу" и протянул руку к дверце машины. - Куда собрался, Аркадий? - подозрительно спросил Тумов, помогая приятелю устроиться на заднем сиденье. Озеров чуть шевельнул бровью. - Кажется, ты сказал Люде, что мы должны немедленно ехать куда-то? - По-видимому, но... не буквально сейчас. Может быть, ночью или завтра. Через несколько минут все будет ясно. Озеров пожал плечами, словно желая сказать, что это не меняет дела, и откинулся на спинку сиденья. - Можно ехать? - негромко спросил шофер. - Да, - бросил Тумов. - Нет, - сказал Озеров. Он вынул изо рта трубку и указал ею на девушку в ярком платье, которая бежала к машине, размахивая косынкой. - Вот, - сказала девушка, подбегая, - все, что успела достать. Возьмите... Она сунула Тумову нейлоновую сетку, в которой лежали свертки, консервные банки и бутылка, запечатанная сургучом. - Людмила Михайловна, - взмолился Тумов, - помилуйте! Мы еще... не того... - Вы давно того, - перебила девушка. - И, между прочим, это не вам, а Аркадию. Держите и молчите. А если не сразу уедете, приезжайте вечером оба... Ну, счастливо - ни пуха ни пера... "ЗИЛ" чуть дрогнул и, набирая скорость, покатил к центру города. Тумов, закусив губы, глядел в зеркало. Там была видна Люда. Она стояла неподвижно у края тротуара, опустив до самой земли цветную косынку. - Когда и куда ты собирался ехать этим летом? - спросил Тумов после того, как фигура девушки исчезла за поворотом. - Послезавтра в Петропавловск-на-Камчатке. - Так и думал... - Надеюсь, ты вытащил меня из ванны не за тем, чтобы объявить это? - Надейся, дружище. Пока я сам знаю очень мало... - Приехали, - объявил шофер и затормозил машину возле мраморных ступеней, ведущих к высоким дубовым дверям.

* * *

Когда они вышли из министерства, была глубокая ночь. Уличные фонари не горели. Луна ярко освещала пустынные улицы. Прохожих не было видно. Откуда-то издалека доносились редкие гудки электровозов. - Пошли ко мне, - сказал Тумов, - все-таки ближе. Он перебросил за плечо рюкзак Озерова, раскурил сигару и зашагал в сторону Красной площади. Озеров не отставал, хотя рядом с массивной фигурой Тумова казался совсем маленьким. Сжимая в зубах потухшую трубку, шел рядом с приятелем и помахивал в такт шагов сеткой, набитой пакетами. Друзья молча пересекли Красную площадь, поднялись на мост через Москву-реку. Тумов вдруг остановился. - Есть хочешь? - спросил он и покосился на сетку. - А ты? - Зверски: я не ужинал. - За мостом есть скамейка на набережной, - заметил Озеров и тоже глянул на сетку, которую держал в руке. Они удобно расположились на гранитной скамье, еще сохранившей остатки дневного тепла. Озеров разрезал на газете булку, достал из рюкзака вилку и ложку. Тумов ловко вскрыл карманным ножом две консервные банки, ударом широкой ладони выбил пробку из бутылки с виноградным вином. Они черпали консервы из одной банки и по очереди запивали вином прямо из горлышка бутылки. А над ними в светлеющем небе ярко горели рубиновые звезды старинных башен. - Завтрак это или ужин? - спросил Тумов, отодвигая пустую банку и придвигая вторую. - Это первая трапеза нашего далекого пути, - сказал Озеров. - Признаюсь, никогда еще мне не приходилось есть холодные свиные консервы в два часа ночи на набережной возле Кремля. - Здесь не Монголия. Разогреть не на чем. Но обещаю, что там, - Тумов указал на восток, - в самой пустейшей из пустынь у нас всегда будет охапка саксаула, чтобы разогреть консервы. - А помнишь последнюю ночь у подножия Адж-Богдо? - спросил Озеров. - Помню... - И наш разговор? - Да. - Ты и сейчас считаешь, что был прав? - Конечно. - А я думаю, что мы с тобой тогда пропустили что-то необычайно важное. - Уж не хочешь ли ты сказать, что гибель американского искусственного спутника... - Именно, Игорь! Та, проявившаяся десять лет назад загадочная радиоактивная аномалия, которую мы не смогли отыскать, и вчерашняя гибель над этим местом искусственного спутника как-то связаны между собой. - Зеленая фантазия! - Нет, не фантазия. Вспомни: пролетая над Адж-Богдо, самолет Исарова попал в зону такого радиоактивного излучения, что вышли из строя многие приборы, а экипаж заболел лучевой болезнью. - Но мы с тобой, - перебил Тумов, - на следующий год исколесили Адж-Богдо и не нашли никаких следов радиоактивного излучения. Радиоактивная аномалия приснилась Исарову во время длинного перелета, а приборы перестали работать из-за недосмотра механика. - Ну, а лучевая болезнь? Сам Исаров после перелета несколько месяцев пролежал в госпитале. - Я не очень верю в его лучевую болезнь. Десять лет назад ее диагностика еще не была разработана. У Исарова ведь могло быть какое-нибудь другое заболевание. Не забывай, - он воевал и пережил блокаду Ленинграда. - Что же все-таки произошло вчера над Адж-Богдо? - задумчиво сказал Озеров. - В ноте указано, что расшифровка последних показаний приборов свидетельствует, будто спутник попал в зону радиоактивного излучения и затем был уничтожен неизвестным энергетическим разрядом. - И наши "друзья" за океаном сразу решили, что мы испробовали на спутнике новое, секретное оружие, - усмехнулся Тумов. - Вздор все это, Аркадий! На американском спутнике произошла авария приборов. - Именно над Адж-Богдо? - А почему бы и нет. Авария могла произойти в любом месте орбиты. - Тогда зачем ты согласился принять участие в работе смешанной комиссии по расследованию? - Ну, например, затем, чтобы снова увидеть места, где мы с тобой работали в молодости. - Не верю. Для этого ты слишком занят. Скажи, - разве тебя не удивляет, что и наши геофизические обсерватории зарегистрировали энергетический разряд неизвестного происхождения в районе Адж-Богдо? И именно тогда, когда на высоте двух тысяч километров над этим местом перестал существовать американский искусственный спутник. Тумов пожал плечами. - Ты не имеешь основания не доверять бюллетеням обсерваторий. - Если хочешь знать, - прищурился Тумов, - энергетический разряд единственное, что меня интересует в этой истории. У меня появились некоторые мысли. Вот почему я согласился участвовать в комиссии и сосватал в нее тебя. Но разреши пока ничего не говорить. Это лишь первые предположения. - Согласен, поспорим на месте, - спокойно сказал Озеров, заворачивая в обрывок газеты пустые консервные банки. - Извините, товарищи, - послышался чей-то голос. - Странное место для завтрака! - Вы хотите сказать: для ужина, - оглянулся Тумов. Милиционер приложил руку к козырьку. - Это как вам угодно. Сейчас три ноль-ноль. Уже рассветает. Позвольте ваши документы... - К сожалению у нас с собой только заграничные паспорта, - сказал Озеров, протягивая красную книжечку. - Которые мы получили всего час назад, - добавил Тумов, шаря по карманам, - поэтому, понимаете, и пришлось закусить здесь... - О, доцент Озеров, - сказал милиционер, с интересом глядя на Аркадия. Очень приятно познакомиться. - Козырнув, он вернул паспорт. - Вы знаете меня? - удивился Озеров. - Конечно, то есть издали, так сказать, - пояснил милиционер. - Слышал ваши лекции по радио и выступление по телевидению насчет происхождения Земли. Интересно было... - Благодарю, - поклонился Озеров. - А меня вы, случайно, не знаете? - проворчал Тумов. - А то я вот никак не могу найти паспорт. Куда я его сунул?.. - Твой паспорт в заднем кармане брюк, - заметил Озеров. - Не беспокойтесь, все в порядке, - поспешно сказал милиционер, даже не взяв в руки паспорта Тумова. - Вы извините, служба. А паспорт лучше куда-нибудь в другое место положили бы. Не ровен час!.. Потом и вам неприятности и нам работа... Счастливого пути, товарищи!