Сергей Синякин - Владычица морей

Капитан Бреннеманн сел за стол и принялся неторопливо набивать добрую английскую трубку пахучим голландским табаком.

- Ивана не вижу, - сказал он.

- Подводку доглядает, - пояснил Раилов, не прерывая чтения. - Он же какой? Не привык без дела сидеть. А вдруг спуск ожидается быстрый? Надо, чтобы все у него было в готовности. Воду поменяет, сухари переменит, воздушные банки подновит, чтобы все по регламенту было.

- Жениться ему надо, - сказал сердито Бреннеманн.

- Для Ваньки жениться не напасть, он все боится, как бы не пропасть, рассеянно отозвался Раилов. - Ты смотри, Иоганн! Опять отказано нам бесчестно в осво бождении пленников, что в семисотом под Нарвою в полон к неприятелю угодили. Как бы не пришлось нам и по их душу в плаванье пускаться... Как мыслишь, капитан?

- Чаю я, что акциденции малые шведским сенаторам да министрам предложены были, - покачал головой капитан "Посланника", раскуривая трубку. Над столом вились сизые дымные кольца. - Вот уж служба холопья ругаются промеж собой государи, а сидельцами все военачальники случаются, и головы дипломатам рубят.

- Кстати, - поднял голову Раилов, - а где Андрей Иванович?

- На палубе сидит, - сказал Бреннеманн. - Выкатил бочонок с солониной, уселся и в глубины морские поплевывает.

- Грех это. - Раилов бросил "Ведомости" на стол, неторопливо и со вкусом потянулся.

- Это нам с тобой грех кормильца своего оплевывать, - возразил капитан. А Андрей Иванович дипломат все ж таки, он вкуса морской соли не знает, мозолей от пеньки не нагреб. Ему-то все равно.

- Ладно мы. - Раилов встал, обеими руками приглаживая черные волосы. Парик его лежал подле газетки и треуголки на столе, и надевать его капитан-лейтенант не торопился. - А вот ему-то каково бестолково по морю шляться?

- У каждого своя служба, - сказал Бреннеманн. - Вишь, там, в Англии, Андрей Артамонович не справляется, вот мы ему тайную подмогу везем.

- Да што ж, неужто он там сам с кем надо встретиться не может? - усомнился Раилов. - Чай, ему ближе там, не близкий ведь путь с Петербурга в Лондон тащиться.

- Яков, Яков, - покачал головой Бреннеманн. - И ведь большенький уже, а разум по-прежнему... э-э-э... ди-тячий. Что ж мы подводку нашу под холстами прячем?

- Секретность блюдем, - усмехнулся Раилов.

- Вот и Андрею Ивановичу Остерманну мы должны секретность... э-э-э... в его действиях обеспечить. Посланник в Англии у всех на виду, с кем надо встретиться без опасений не может. А ежели и встретится, то есть такие секреты, коие э-э-э... лишь государю в прямые уши доверить можно. А посланник из Англии уехать не может,у него там забот вполне достаточно. Понятно тебе, капитан-лейтенант?

- Ясный перец, - снова засмеялся Раилов.

В каюту вошел озабоченный капитан-лейтенант Мягков. Светлые усики его были гневно вздернуты.

- Блажишь, Яшка, - хмуро сказал он. - Ты хоть бы свечи в своем канделябре поменял, все выгорели. Да и иная остуда у тебя наблюдается - карты разбросаны, воском залиты...

- Тихо! - остановил его капитан Бреннеманн, и все прислушались.

На палубе играли боевую тревогу.

И было от чего заливаться трубачу - с наветренной стороны надвигался на бригантин большой корабль с полной парусной оснасткой. Тут и гадать нечего было - французский капер.

- Вот сволочи, - выругался уже продравший глаза

Суровикин. - Ты глянь, что делают гады!

- Ты о чем, Гриша? - не понял Мягков.

- Да ты только погляди, это ж купцов Бражениных корабль, "Святой Андрей Первозванный"! - бросил казак. - Я ж его в гаванях петербургских не единожды видел! Вишь, что они сделали, подлым образом корабль с апостольским именем захватили да для каких негожих дел пользуют!

Приблизился капитан Бреннеманн. - Капер, - сказал он. - Сие известие нам крайне неприятно, от наглых... э-э-э... французских разбойников всякой пакости ожидать можно, посему, господа русалы, вам надлежит немедля уйти под воду. И господина Остерманна с собой прихватите, ни к чему будет, ежели во Франции узнают, что помимо явной мы еще и тайною дипломатией занимаемся.

- Зо, зо, - подтвердил Остерманн. - Наше нахождение на борту "Посланника" весьма нежелательно, господа. - С этими словами он достал из кармана кафтана изящную серебряную табакерку мастерской работы и угостился от полной души табачком, после приема которого в ноздри Андрей Иванович с большой сладости ю чихнул.

Шестеро гребцов уже молчаливо занимали свое место в подводке. Нравились капитану Мягкову эти немногословные, степенные и мастеровитые мужики. Надежность в них была, спокойствие душевное чувствовалось. "Гвозди" бы делать из этих людей, - подумал Мягков с неожиданным очарованием. - Гвоздям таким сносу бы не было!"

Думая это, он уже спускался в подводку вслед за капитаном Раиловым, а Григорий Суровикин уже задраивал за собою дубовую темную крышку, которая от долгого пребывания в воде казалась чугунною.

Подводка закачалась на талях, с плеском коснулась морской воды и просела на глубину, но прежде чем она начала погружение, экипаж "Садко" услышал грохот пушки - капер сделал предупредительный выстрел, требуя, чтобы "Посланник" лег в дрейф.

- Сучье вымя - сказал Григорий Суровикин. - Разреши, капитан, проучить французских моветонов! Они у меня раз и навсегда закаются нападать на русские корабли!

- Думается мне, что сие будет крайне неосторожным, - сказал Остерманн. Нельзя оказывать себя без особой на то надобности!

- А ежели они захватят "Посланника"? - возразил Мягков. - В таком случае мы немедленно лишаемся базы, Андрей Иванович, и дальнейшее путешествие наше становится крайне проблематичным. Да и золотишко, что мы везем Матвееву, не должно пропасть. Грех великий - отечество в убытки вводить. Остерманн развел руками.

- Не могу не согласиться, - сказал он. - Думается мне, что на судне должен быть лишь один капитан. Действуйте, господин капитан-лейтенант!

Мягков заглянул в подзорную трубу. Капер был перед ним как на ладони. Видно было, что на капере спускают шлюпку, явно намереваясь на оной достичь "Посланника", который уже лежал в дрефе, приспустив паруса.

- Разом! - скомандовал капитан-лейтенант Мягков, и дружные весла привели судно в движение. Капитан-лейтенант перевел взгляд свой на нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу казака. - Готовься, Григорий! Ныне твой черед пришел со славою общее гнездо вить!

Суровикин размашисто перекрестился и перешел в боевую минную камеру, слышно было, как он ставит расклинки и готовит камеру к затоплению, чтобы выйти в море с буравом и терочной миною.

- Разом! Разом! - командовал Мягков, и, к радости его, капер быстро увеличивался в размерах.