Сергей Синякин - Владычица морей

Тори да виги держали разные стороны, сговориться с обеими сторонами было трудненько и даже невозможно. Матвеев имел аудиенцию у королевы и вскоре после оной встретился с государственным секретарем Гарлеем, коему подал письменное предложение о союзе.

Гарлей с Матвеевым держался приятельски, но от ответов уходил. Наконец он приватно объявил послу, что королева в случившихся политических обстоятельствах не желает ссоры ни с Петром, ни с Карлом, тем более что Мальбрук своего добился - король Карл заявил, что не тронет Австрию.

Политесы дипломатические требовали заклания золотого тельца. Петр опять объявил Матвееву, что для достижения целей во благо государства Российского тот может не скупиться. Однако ж подкупные суммы открыто было везти рискованно, и по указанию Петра "Посланник" с подводкою на борту дважды ходил к суровым и туманным Альбионам, чтобы доставить в верное место тяжелые сундуки. Поручения были исполнены с честью и совестливостью, о чем Андрей Артамонович доносил государю. Тайным указом Петра Бреннеманн и офицеры "Садко" жалованы были медалями и деревеньками с душами, тем самым произведены были в кавалиеры. Указом государь объявлял всех их славными соратниками своими и именовал щуками, что жирным карасям политическим дремы и спокойствия не дают.

Мошна да заведенные знакомства дали свое - в конце августа королева Анна сама объявила Андрею Артамо-новичу, что готова вступить в великий союз с московским государем, а уже в самом начале сентября в дом к нему приехал Гарлей, чтобы потолковать о содержании ответной грамоты, которой объявлялся бы заключенный союз. и условия, на которых сей союз заключен бы был. Наряду с оным королева желала такоже и торговый трактат подписать, к пользе и благоденствию обоих государств.

Герцог Мальбрук писал Матвееву, что употребит все свое старание у Штатов, чтобы побудить их к согласию на принятие России в великий союз, но лисе этой Андрей Артамонович верил слабо, потому и писал оставленному в Гааге агенту своему Фанденбергу, чтобы тот разузнал, коим образом герцог будет действовать по русскому делу, будет ли держать слово свое или окажется, что мед у него ,на языке, а в сердце желчь.

А Штаты все медлили и медлили. Миновал один месяц, затем другой английские министры на наскоки Матвеева объявляли: дожидаются герцога. В первых числах ноября герцог наконец объявился. К чести его, на другой же вечер дипломат английский посетил русского посланника. Пили ром и глинтвейн.

- Нет возможности вас обнадежить, Андрэ, - развел руками герцог. - Я старался. Я встретился со всеми, от кого решение этого вопроса в зависимости стоит. Штаты склонны к согласию, но предстоят большие хлопоты, чтобы убедить к тому союзников.

- За чем же дело стало? - поднял чашу Матвеев.

- В том беда, что время военное. А военные действия порой непреодолимые трудности создают.

- Герцог. - Матвеев поставил чашу на стол. - Я прошу вас ответить без увороток, как честного человека. Сами знаете, от слова "халва" во рту сладко не станет. Может мой государь рассчитывать и надеяться или надежды эти будут праздными?

Мальбрук пожал плечами.

- Смею надеяться, что все будет хорошо, - сказал он.

- Могу ли я сообщить о том государю? - настаивал Андрей Артамонович.

- Отчего же нет? - удивился герцог, тонко улыбнувшись. Вместо действия Матвеев слал в Москву обещания да обнадеживания.

Ах, дипломатия! Куснуть с улыбкою, а за делом порой и своего не забыть урвать! Фанденберг доносил, что у герцога есть свои интересы - за содействие видам царя герцог Мальбрук желал получить российское княжество. О том и объявил в Гааге Его величества агенту Гюйсену. Матвеев и Гюйсен немедля донесли о желаниях английской лисы своему шефу Головкину. Тот отнес донесения Петру Алексеевичу. Царь ознакомился с ними, некоторое время молчал, потом сказал:

- Черт с ним! Ежели герцог будет усилия свои к исполнению желаемого принимать и немалых успехов в том добьется, то пусть выбирает любое княжество из Киевского, Владимирского или Сибирского. В действиях своих вольно ему будет, пусть всяким образом ублажает королеву, пусть хоть ее е...т, а миру доброго со шведам нам добьется. Ежели он оное учинит, то обещай герцогу, что до конца жизни ему будет с княжества по пятьдесят тысяч ефимков ежегодно и орден Андрея Первозванного прислан будет с брильянтами да рубинами.

"Посланник" с подводкою был направлен к английским берегам в третий раз! На сей раз сундучок, доставляемый в Англию, заметно потяжелел.

Глава восьмая

1. ГИБЕЛЬ ФРАНЦУЗСКОГО КАПЕРА

Мимо шведских берегов, стороною, неторопливо покачиваясь на волне и раздувая паруса попутным ветром, "Посланник" двигался привычным уже курсом. Во все стороны от корабля расстилался легко волнующийся голубец - все же в голомени шли, не жались к берегам.

Бреннеманн хозяйственно прошелся по палубе, выхватывая глазом матросские упущения, дал команду боцману, постоял немного на мостике, оглядывая горизонт в подзорную трубу. Близких парусов не было, и капитан со спокойной душою прошел в кают-компанию. Капитан-лейтенант Раилов сидел за столом и читал "Ведомости". Читал он их с комментариями, поэтому выходило изрядно забавно.

Григорий Суровикин лежал на постели и, что называется, давил хоря - уж больно жалобные всхрапывания из его угла доносились. Рука минера свисала до полу, рот был полуоткрыт, мускул на скуле подергивался, словно бы славного минера донимала шальная муха. Надо было заметить, что последнее время Григорий Суровикин изменился к лучшему, серьезнее стал, на купцов с агрессиями не ходил, да и пьянство его резко сократилось. Может быть, тому способствовал приезд в Петербург суровикинской жены с двумя черноглазыми казачатами, которые лицом были вылитые папаньки, только моложе и без усов. Жену Григория Суровикина звали Дарьей, была это разбитная и по-донскому плавная казачка лет тридцати. Муженька своего она знала предостаточно, поэтому стоило тому задержаться, как Дарья отправлялась к "Трем ершам" или в "Ерофеич" и действительно моментально находила мужа. Если Григорий был трезв, то напиться он уже не успевал, а ежели он все-таки Бахусу дань уже отдал, то Дарья его воспитывала, как истинная Пандора, с таких потчеваний либо разом протрезвеешь, либо в унынии вечор весь быть останется. Впрочем, по всему было видно, что женку свою Григорий крепко любил, в детях же вообще души не чаял. "Мои Минька да Коська, придет время, отца в чинах обгонят, - хвастал он иной раз собеседникам в "Ерофеиче". - Сейчас уже в цифирную школу бегают, а придет время, государь их в заграницы учить отдаст. Бравые выйдут из них моряки. Здесь-то к тому времени им делать нечего будет, покорим мы шведа, а вот в схватках жестоких с Портою пацаны мои себя еще окажут!"