Джон Стиц - Глубокий сыск

— Бен… — начала Кейт.

— Все путем, — заявил я. — Я известный специалист по надеванию штанов через голову. Сперва легко, дальше не лезет.

— Бен… — опять взмолилась Кейт. — Ты ведешь себя как мальчишка.

Я взглянул на ее лицо, обрамленное сумраком топографического зала:

— Знаешь, наверное, я и есть мальчишка. Извини, Кейт. Извините, профессор Фентон. Не беспокойтесь за меня.

— Бен, — вмешался профессор Фентон. — Вы оказали нам неоценимую помощь. Мы проведем некоторые изыскания.

Мне чуть полегчало, но я все равно ушел, кипя от возмущения. Я и так не очень-то мил, когда чувствую, что сел в лужу, но если на меня еще и смотрят свысока…

Следующие несколько дней я посвятил выяснению биографии Гэтлона. Его звали Гарри. Ни семьи, ни родственников у него не было. На Танкур приехал года три назад. Немного же я узнал о человеке, которого только что прикончил голыми руками.

Конечно, сведения о Гэтлоне этим не исчерпывались, но остальное сводилось к подтверждению моих догадок. На древностях из клада обнаружились «пальчики» только двоих — Артемюса и Гэтлона. А на археологическом оборудовании — только Гэтлоновы.

Я осмотрел его квартиру — никаких признаков того, что он работал не один. Все следы, какие я надеялся найти, остыли еще сильнее, чем ночная сторона Танкура.

Я сидел в конторе, раздумывая, что тут еще можно сделать. Вчера ко мне обратился новый клиент, но я, к собственному удивлению, отказался. В дверь постучали. То был Артемюс.

— Мне дали награду за эти древности, — сказал Артемюс, усаживаясь напротив меня. — Слушайте, а здесь всегда так жарко?

— Угу. Я думал сдать эту комнату под сауну, только уровень влажности подкачал.

Артемюс серьезно кивнул, точно принял мои слова за чистую монету, и заявил:

— Я получил вдвое больше, чем мне полагалось, — они сказали, вы отказались от своей доли.

Истинная правда. Не буду же я брать деньги за то, что убил человека. Но тут я чуть покривил душой:

— Другой клиент мне уже заплатил за расследование дела о пропавших древностях. М-да. А хорошее будет название для главы моих будущих мемуаров. Когда соберусь писать.

Артемюс только почесал свою тонкую, как щепка, руку, и пробурчал:

— Я не считаю себя достойным двойной награды.

Не успел я ответить, как комлинк распищался, и с экрана на меня уставился сухопарый мужчина с расчесанными на прямой пробор волосами:

— Мистер Тейкент, я Морган. Отвечаю на ваш звонок. Что я могу для вас сделать?

— Ума не приложу. Это я отвечал на ваш звонок. О чем вы хотели со мной поговорить?

— Извините, вы уверены? Я думал, это вы меня ищете. — Морган нахмурил лоб. — А чем вы занимаетесь? Может, это освежит мою память.

— Я частный детектив. Вам что-то нужно в этой области?

— Не-ет… Свою жизнь застраховать не желаете?

Я прижал палец к переносице и, овладев собой, проговорил с отменной вежливостью:

— Спасибо за звонок. И надавил кнопку «Конец связи».

— На чем мы остановились? — спросил я Артемюса.

— Я сказал, что не считаю себя достойным двойной награды.

Я призадумался:

— Лады. Вы готовы поступиться десятью процентами?

— Конечно.

— Отдайте пять процентов парнишке по имени Берто Калдерни. А другие пять — его приятелю Танто.

— Непременно.

— Только объясните Берто, почему с ним делитесь. Если вы просто его найдете и попытаетесь всучить деньги, он подумает, что это какой-то подвох.

Если что, заставьте его мне позвонить.

Артемюс поблагодарил меня и удалился, очевидно с успокоенной совестью. Ох, не догадался я послать его к ремонтникам — подсунуть им пять процентов награды в качестве взятки.

Я уже протянул руку, чтобы позвонить этим наглецам и выяснить, далеко ли я от конца очереди, но тут раздался новый звонок.

— Приветствую тебя, о незнакомец, — произнесла Кейт с того конца провода. На сей раз она звонила с настольного комлинка, а потому я ее видел.

— Незнакомец? Не прошло и двух дней?

— Это так, красноречие. У меня для тебя маленькая новость. Профессор Фентон не особенно увлекся твоей идеей, но все-таки взял напрокат кое-какое дорогое оборудование, чтобы заглянуть внутрь Вандиктова Холма.

— Ну и?

— Сплошной камень и глина. Никаких полостей, ничего.

Почесав голову, я испустил тихий вздох:

— Это не самая светлая полоса в моей жизни. Уж поверь. — Я на минуту зажмурился. — Это все новости или есть и пострашнее? Может, Фентон хочет высчитать с меня за аренду оборудования?

— Ты не любишь оказываться неправым, верно?

— Все мы бываем не правы время от времени. Ты можешь не ошибаться кое-когда кое в чем или не ошибаться кое-где кое в ком, но невоз…

— Просто ответь мне прямо, ладно? — улыбнулась Кейт, и мне почудилось, что даже по комлинку она видит меня насквозь.

— Ладно. Нет, я не люблю оказываться неправым. Когда я прав, то ощущаю, будто чего-то стою, такое миниатюрное чувство величия. Это так ужасно? У меня найдутся недостатки и почище.

— Нет, это не так уж ужасно, — рассудительно заметила Кейт. — Особенно в этой ситуации. Я, наверно, тоже не без греха. — И вновь заулыбалась. Например, только что я сказала тебе неправду.

Я рванулся к экрану.

— Профессор Фентон действительно взял напрокат оборудование и провел изыскания. Но Вандиктов Холм не весь состоит из камня и глины. Внутри что-то есть. Что-то очень большое.

Выйдя из скиммера, я сразу заметил, что в лагере археологов царит радостное оживление. Кейт встретила меня в топографическом зале. Там же были профессор Фентон и Сэм Лунд.

Даже профессор Фентон отбросил свою обычную сухость.

— Ну что ж, вы можете заявить… — обратился он ко мне, как только я переступил порог.

— Что заявить?

— «Я же вам говорил!»

— Видите ли, я люблю сознавать свою правоту, но хвастаться ею не в моих привычках.

Тут подбежала Кейт — ее лицо буквально сияло, схватила меня за руку и бесцеремонно отодвинула Сэма с Фентоном, чтобы была видна панорама.

— Гляди! — возгласила она.

Вандиктов Холм по-прежнему величаво возвышался у дальней стены, вот только выглядел он совсем не так, как раньше. Под внешней оболочкой явственно различалось нечто типа синего ящика. Сверху ящик был квадратным. Его высота была примерно вполовину меньше длины и ширины — словно синий куб разрезали надвое, после чего запрятали одну половинку внутрь холма. Впрочем, какого холма? Ящик занимал всю его внутренность и чуть-чуть вдавался в землю.