Джон Бойд - Последний звездолет с Земли

По прошествии пяти дней и после нескольких проб, молодые люди решили, что главный герой готов к выходу.

- Завтра начнется собеседование, - наставлял Флексон. - Я еще сегодня сожгу вашу исповедь и загляну завтра узнать, как продвигается дело. Вы берете на себя присяжных, а я - судью. Моя задача полегче.

На прощание они обменялись рукопожатием.

Позже, лежа на нарах, Халдан впервые за много месяцев почувствовал себя уверенно. У него отличный защитник, который сделает все, что в его силах. Правда, сам подзащитный вовсе не жаждал мягкого приговора: он намеревался избрать самую тяжелую работу из того перечня, что предоставит ему суд.

Тогда, в первый ледниковый период его сознания, весь во власти ожесточения, он понял, что взгляд Файрватера на уравнение S2/LV/ был односторонним. Но больше о своем открытии он не думал, все внимание поглотили текущие дела. Кроме того, он прекрасно сознавал, что никакая земная лаборатория не располагает необходимым оборудованием, чтобы экспериментально доказать теорию Халдана: LV^2/-Т/.

И все же лаборатория, оснащенная необходимым оборудованием, существовала, правда не на Земле, и теперь она становилась доступной как никогда.

Казалось, высшие силы с какой-то неведомой целью управляют его судьбой, но юноша давно перестал верить в существование высших сил.

Своим открытием он снимет с себя бремя вины за смерть отца и смоет проклятое пятно, составляющее главное свидетельство позора, а Три Сестры будут низвержены!

Церковь охотно раскроет объятия навстречу самому кающемуся из инсеминаторов со времен возникновения Святого Израильского Царства, а университетские товарищи утратят дар речи, когда узнают, что Халдан-0, бывший Халдан-4 и светский лев, по выражению Поля Баньяна, избрал воздержание судового механика в лазерном отсеке космического корабля.

== 8

Стук в дверь прервал чтение Халдана: юноша как раз с величайшим наслаждением читал Библию. После сражения с литературой восемнадцатого века, у него появился вкус к произведениям о страстной любви и насилии. Раскрыв Библию на Нагорной проповеди, он положил ее на стол и пошел встречать гостя.

На пороге стоял старик лет восьмидесяти. На его лице играла робкая улыбка.

- Халдан-4?

- Да, сэр.

- Извини, сынок, что помешал тебе. Меня зовут Гурлик-5, М-5. Мне сказали, чтобы я с тобой побеседовал. Разреши войти?

- О, простите, конечно.

Халдан проводил старика в камеру и подвинул ему стул. Сам он расположился на нарах. Старик осторожно сел и проговорил:

- Я уже лет десять не был присяжным. Кстати, с твоим отцом мы знакомы. Три года назад проводили совместные исследования.

- Отец умер в январе, - смутился Халдан.

- Вот оно что... Жаль - он был хорошим человеком. - Старик воздел очи горе, с заметным усилием стараясь собрать разбегающиеся мысли. - Мне сказали, что-то там случилось между тобой и молодой дамой другой категории?

- Да, сэр. Она тоже знала отца.

Глядя на старика, Халдан решил, что от этого можно не скрывать своего открытия. В лучшем случае Гурлику оставалось лет десять, и его вряд ли интересует что-нибудь, кроме собственных хворей.

- Ваше имя кажется мне знакомым. Вы не преподавали в Беркли? - спросил Халдан.

- Да. Я читал курс теоретической математики.

- Тогда, вероятно, я видел, ваше имя в расписании.

- Возможно. Когда мне сказали, что я буду присяжным на твоем процессе, я тут же позвонил декану Брэку. Он сообщил, что у тебя настоящий дар к математике, как теоретической, так и эмпирической. А моим самым крупным достижением в этой второй области была разработка системы выигрыша в крестики-нулики. А вот скажи-ка мне, сынок, - голос старика упал до шепота, - ты понимаешь эффект Файрватера?

Юноша едва не расплакался, услышав этот вопрос, заданный тихим, покорным голосом. Отец Халдана был слишком горд, чтобы просить о помощи. Здесь же его просил об этом человек намного старше отца. Юноша готов был обнять старика за его скромность и отвагу.

Затем Халдану пришло в голову, что старик своим вопросом проверяет глубину его знаний, чтобы убедиться, на какую работу назначить после процесса. Прекрасно, пусть попробует за этот экзамен не поставить ему высший балл.

- Да, - ответил он.

- Что вкладывал Файрватер в понятие "отрицательное время"?

- Время в сверходновременности.

- Поясните, пожалуйста! - В старом математике проснулся преподаватель: его последние слова прозвучали, как экзаменационный вопрос.

- Так называемый "временной барьер" исключает скорость, большую одновременности, поскольку одно тело не может одновременно находиться в двух разных местах. Нельзя вылететь из Нью-Йорка и оказаться часом раньше в Сан-Франциско, потому что тогда в течение шестидесяти минут вы находились бы в двух этих городах одновременно. А это невозможно.

- Когда я слушаю тебя, все кажется таким простым.

- Для понимания Файрватера интеллект не нужен, - скромно пояснил Халдан. - К его теории надо привыкнуть. Мы не приучены к такой высоте абстрактного мышления. Файрватер дает кое-какие пояснения в своем "Покорении волны времени", но многие математики до сих пор не понимают его теории.

- Но как он сумел воплотить абстрактную теорию в механических машинах? Как действуют двигатели кораблей, летающих на Ад? Объясните, юноша.

- Корабли не имеют ничего общего с его теорией, - объяснил Халдан. - В основе принципа кораблей лежит третий закон Ньютона, гласящий, что каждому действию сопутствует противодействие. Файрватер сконструировал двигатель, в котором лазерные лучи, фокусируясь в одной точке, отражаются и толкают корабль вперед. Используемые некогда реактивные двигатели основывались на том же принципе.

- Кто бы мог подумать! Значит, ничего нового. И все равно, я хотел бы пожить хоть несколько лет и посмотреть, каким будет следующее открытие.

- Если бы я был ясновидцем... - начал Халдан, но вдруг в сознании вспыхнул предупреждающий сигнал.

Он чуть не упомянул об идее, северным сиянием озарившей недавно его скованный ледяным панцирем разум, а ведь он имел дело не просто с математиком, но с одним из своих судей.

Странное дело, старик вовсе не торопил его с ответом. Вместо этого он обратил свои выцветшие, слезящиеся глаза к окну и почесался смешным старческим жестом, за который его трудно было осуждать. Худые, жилистые руки, вяло снующие где-то в области подбрюшья, возбуждали в Халдане жалость. Если уж этот старый профессор пытается надуть студента, то Халдан был собственной бабушкой!

- Последнее время меня все больше мучают почки. На этом свете я долго не задержусь, а так хотелось бы знать, каким будет следующее открытие.