Фрэнк Херберт - Зелёный мозг

— Тулук, — сказал Билдун, — попытайтесь рассказать нам, что с вами произошло. Вы понимаете меня?

— Я пытаюсь.

— Продолжайте, — сказал Маккай.

— Вы вошли в контакт с Калебанцем, — сказал Билдун.

— Как это делалось? Нам всегда говорили, что это невозможно.

— Частично, это было потому, что Калебанец, казалось, управляет моим вызовом к Маккаю, — сказал Тулук. — Потом… Маккай приказал мне вызвать Калебанца. Вероятно, он слышал.

Тулук закрыл глаза, казалось, он в забытьи.

— Продолжайте, — сказал Билдун.

— Я… это было, — Тулук потряс головой, открыл глаза, умоляюще посмотрел на присутствующих. Со всех сторон на него смотрели любопытные, испытывающие глаза. — Представьте себе две паутины, — сказал он. — Обыкновенные паутины. Не такие, что плетут по нашей команде… а то, что делают в естественной обстановке. Представьте, что они должны… контактировать друг с другом… определенное соответствие между ними, совпадение.

— Как прикус зубов? — спросил Маккай.

— Вероятно. Во всяком случае, это необходимое соответствие, эта форма, требуемая для контакта, предполагает должные соединительные ткани.

Маккай сделал резкий выдох.

— Так, что же такое в самом деле эти соединительные ткани?

— Я иду сейчас? — прервал его первый Тапризиот.

— Черт возьми! — сказал Маккай, — Кто нибудь, избавьте нас от этого существа.

Тапризиота спешно удалили из комнаты.

— Тулук, что такое соединительные ткани? — требовательно спросил Маккай.

— Это важно? — спросил Билдун.

— Вы можете поверить мне на слово, пусть он ответит. — сказал Маккай. — Это важно, Тулук?

— М-ммм, — сказал Тулук. — Вы понимаете, конечно, что искусственность может быть отточена до такой точки, где фактически ее нельзя отличить от первоначальной реальности?

— Что общего это имеет с соединительными тканями?

— Как раз та точка, где есть единственная отличительная черта между оригиналом и искусственным, это и есть соединительная ткань.

— Уф-ф? — сказал Маккай.

— Посмотрите на меня, — сказал Тулук.

— Я и так смотрю на вас.

— Представьте себе, что вы берете пищевую субстанцию и производите в ней точный во плоти дубликат моей персоны, — сказал Тулук.

— Точный, во плоти…

— Вы же можете это сделать, не так ли? — спросил Тулук.

— Конечно. Но зачем?

— Просто представьте то. Не задавайте вопросов. Точный дубликат готов и включает единицы целлюлозной массы. Эта плоть впиталась бы во все мои заполняющие клетки и рефлексы. Задайте ему такой же вопрос, который задаете мне, и он ответил бы вам точно так же. Даже мои товарищи не смогли бы отличить нас.

— Ну и что? — сказал Маккай.

— Была бы между нами какая-то разница? — спросил Тулук.

— Но вы сказали…

— Была бы одна разница, не так ли?

— Временной элемент…

— Более того, — сказал Тулук. — Можно бы сказать, что это копия? Ну возьмите собаку в стуле, на котором сидит Сер Билдун — это другое дело, не так ли?

— У-ф-ф?

— Это бездушное животное, — сказал Тулук.

Маккай уставился на собачку, на которую указывал Тулук. Это был продукт генетического формирования, генной хирургии и отбора. Какую возможную разницу здесь можно представить? Что собачка является животным — как бы отдаленными не были ее предки?

— Что ест эта собака? — спросил Тулук.

— Пищу, приготовленную для нее, что же еще? — Маккай повернулся к Риву и изучающе посмотрел на него.

— Но ни эта собачка, ни ее пища не являются теми же самыми, как плоть их предков, — сказал Тулук. — Искусственная пища — это бесконечная, серийная цепь протеинов. Собачка — эта плоть, впавшая в транс в своей работе.

— Конечно! Ее такой и сделали…. — Глаза Маккая широко раскрылись. Он начинал понимать то, что объяснял Тулук.

— Маккай, вы понимаете этот вздор? — спросил Билдун.

Маккай попытался проглотить комок в пересохшем горле.

— Калебанец видит только эти… утонченные различия? — спросил он.

— И ничего более, — сказал Тулук.

— Значит, он не видит нас, как… фигуры или… размеры, или…

— Или как протяженности во времени так, как мы понимаем время, — сказал Тулук. — Вероятно, мы являемся узловыми точками на стоячей волне. Время для Калебанца — не есть нечто, выхваченное из тюбика. Это скорее линия, на которой переплетаются ваши чувства.

— Ха-ааа, — выдохнул Маккай.

— Я не могу понять, в чем это может помочь нам хоть немного, — сказал Билдун. — Наша главная проблема найти Абнетт. У вас есть хоть малейшее понятие о том, Маккай, куда Калебанец послал вас?

— Я видел над собой созвездие, — сказал Маккай. — Прежде, чем я уйду, мы получим запись моего мозга о том, что я видел, а компьютер проверит по звездной карте.

— При условии, что это расположение находится в записи мастера, — сказал Билдун.

— А что там насчет культуры рабов, с которыми столкнулся Маккай? — спросил один из штата юристов. — Мы бы могли запросить…

— Разве вы не слышали? — спросил Маккай. — Наша задача найти Абнетт. Я думал, что мы уже получили ее, но теперь мне кажется, что это будет не так легко. Где она? Как мы можем явиться в суд и сказать: «В каком-то неизвестном месте в неизвестной галактике женщина, предположительно Млисс Абнетт, но которую я не видел, якобы проводит…»

— Но что же тогда нам делать, — спросил штатный юрист.

— Если Фурунео мертв, кто же охраняет Фанни Мэ? — спросил Маккай.

— Внутри там четыре охранника, следят… и четыре снаружи наблюдают за ними, — сказал Билдун. — Вы уверены, что у вас нет никакой другой зацепки, чтобы понять, в каком месте вы были?

— Никакой.

— Иск Маккая сейчас не пройдет, — сказал Билдун. — Нет — лучшим шагом могло бы быть обвинение ее в укрытии, — он вздрогнул, — беглеца Пан Спечи.

— А мы знаем, кто этот сбежавший? — спросил Маккай.

— Нет еще. Мы еще не наметили четкий курс. — Он взглянул на представителя Юридического Отдела, женщину, сидящую рядом с Тулуком. — Ганаман?

Ганаман откашлялась. Это была хрупкая женщина, густая копна каштановых волос, лежащих мягкими волнами, длинное овальное лицо с мягкими голубыми глазами, небольшой нос и подбородок, широкие полные губы.

— Вы думаете, это следует обсуждать на совете сейчас? — спросила она.

— Да, иначе я не вызвал бы вас, — сказал Билдун.

На мгновение Маккай подумал, что этот упрек может вызвать слезы на глазах Ганаман, но затем он увидел сдвинутые вниз концы губ и оценивающий взгляд, которым она прошлась по присутствующим в конференц-зале. Он видел, что она умна, и знал, что здесь были те, кто был падок на этот пол.