Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн

– Так вы издалека? Тогда позвольте представиться по всей форме, хотя, каюсь, холодный душ – не лучший повод для знакомства с очаровательной юной леди, – и он достал карточку.

Герди слегка нахмурилась, а мне он показался симпатичным. Он был старше меня, но ненамного; ему было лет двенадцать по-марсиански, то есть тридцать шесть местных (потом я узнала, что ему всего тридцать два). На нем был элегантный вечерний костюм, шитый по последней венерианской моде. Знаете – плащ, пышное жабо, тросточка… А еще он носил очаровательные усики.

На карточке значилось:

ДЕКСТЕР КУРТ КУНА,

Акционер

Я дважды прочла карточку и спросила:

– Вы, случайно, не родственник…

– Родной сын, – ответил он.

– Ой, да я же знаю вашего отца! – воскликнула я и протянула ему руку.

Вам когда-нибудь целовали руку? Мурашки пробегают вверх по руке, по плечам и вниз по другой руке… На Марсе ничего такого не заведено, и это явный недостаток нашей культуры.

Впрочем, я любой ценой намерена его восполнить… даже если мне придется нанимать для этого Кларка.

Итак, мы познакомились, и Декстер пригласил нас слегка перекусить и потанцевать на крыше казино, но Герди заартачилась.

– Мистер Куна, – сказала она, – конечно, у вас очень симпатичная карточка, но я отвечаю за Подкейн перед ее дядей и не отказалась бы посмотреть на ваше удостоверение личности.

На мгновение Декстер застыл, но потом широко улыбнулся.

– Мы сделаем лучше, – сказал он и поднял руку.

К нам подошел самый представительный пожилой джентльмен, какого я когда-либо видела. Поверх умопомрачительного костюма было навешано столько отличий, что становилось ясно – этот человек выигрывал все конкурсы правописания, начиная с первого класса. И манеры у него были истинно королевские.

– Слушаю вас, Акционер, – произнес он.

– Дом Педро, представьте меня, пожалуйста, этим леди.

– С удовольствием, сэр.

Словом, Декстер оказался Декстером, мне еще раз поцеловали руку. Дом Педро проделывает это с шиком, но у Декстера получается лучше: мне кажется, он вкладывает в это больше души.

Герди решила взять с собой Кларка и тот, наверное, пожалел, что не может раздвоиться: ведь он все еще выигрывал.

Однако любовь победила, и он отправился на крышу под ручку с Герди, а следом Жозе тащил награбленное. Признаюсь, я даже зауважала своего братца: нанимая охранника за наличные, он воистину пересилил свое естество. Пожалуй, бросить игру, когда идет карта, куда как проще. Сад на крыше – его называют Бразильским Залом – еще шикарнее, чем казино. Потолок имитирует звездное небо с Южным Крестом и Млечным Путем, которых, конечно, никто и никогда с Венеры не видывал. За бархатным канатом собралась довольно длинная очередь туристов, но нас это не касалось. Вокруг нас шелестели сплошные: «Пожалуйте сюда, Акционер» и «Если вам будет угодно, сэр». Под конец нас усадили за лучший столик: и сцена была как на ладони, и оркестр не дудел в уши.

Мы много танцевали, ели такое, о чем я раньше слыхом не слыхивала. Я даже взяла бокал шампанского, но пить не стала – мне пузырьки в нос ударяют. Я бы с удовольствием выпила молока или, хотя бы, воды – венерианская кухня явно практикует культ специй – но попросить постеснялась.

Тут Декстер наклонился ко мне и сказал:

– Подди, мои шпионы доложили, что вы любите молоко.

– Да, люблю.

– Я тоже, но стесняюсь заказывать, если приходится пить его одному.

Он поднял палец, и невесть откуда появились два стакана молока. Кстати, свой стакан он едва пригубил.

Я все еще считала, что это происходит как-то само по себе. Но тут певица, высокая и смуглая девушка, одетая в цыганский костюм, – неужели цыганки так и одевались?! – сошла с эстрады и прошла вдоль столиков, наигрывая на старинной гитаре популярный мотив. В программке ее называли «Цыганка Роза»…

Она остановилась у нашего столика, взяла несколько аккордов, уставилась прямо мне в глаза и запела:

Декстер – просто молодчина!

Он порадовал всех нас:

К нам пожаловала нынчеДорогая Подди Фрайз!На ней платье голубое,Туфли блещут серебром.Пьем за Подди дорогую,Из бокалов полных пьем.Выпьем же за Подди, Подди дорогую!Свет еще не видел милую такую!

Тут все захлопали, Кларк замолотил ладонью по столу, Цыганка Роза сделала мне реверанс, а я прослезилась, но тут же вспомнила, что плакать мне нельзя – грим потечет. Я промокнула глаза салфеткой, надеясь, что ничего не смазала, а когда проморгалась, оказалось, что на всех столиках волшебным образом появились серебряные ведерки с шампанским, и все выпили за меня стоя, под барабанную дробь и раскатистые аккорды оркестра.

Я онемела и только улыбалась направо и налево. Правда, у меня еще хватило мозгов не вскочить вместе со всеми. Тут Декстер хватил свой бокал об пол, и все последовали его примеру, а я чувствовала себя как Озма, когда она снова стала Озмой, и ежесекундно напоминала себе о гриме.

Чуть позже, когда мне все-таки удалось заглотнуть желудок на его природное место, и когда перестали дрожать коленки, мы с Декстером снова танцевали. Он сказочно танцует, ведет даму твердо и уверенно, но не превращает танец в схватку на татами.

– Декстер… – сказала я ему посреди медленного вальса, – признайтесь, ведь вы нарочно пролили свою содовую.

– Признаюсь… А как вы догадались?

– Но у меня же и в самом деле голубое платье и серебристые туфли. Таких совпадений не бывает.

– Сдаюсь, – ухмыльнулся он, ничуть не смутившись. – Сперва я поехал в ваш отель, а там битых полчаса копались, прежде чем выяснили, куда и с кем вы поехали. Я был буквально вне себя: ведь папа велел непременно вас отыскать. Но я все-таки нашел.

Я попробовала все это на вкус и мне не понравилось.

– Значит, вы взялись меня развлекать потому, что так велел мистер Куна. И потому, что я племянница Томаса Фрайза.

– Ну что вы, Подди…

– Расклад выходит именно такой, припомните-ка…

– Нет, Подди. Папа никогда не стал бы поручать мне ничего такого. Вот если бы вы были у нас в гостях, так сказать, официально, и сидели бы за столом слева от меня, тогда – другое дело. Он просто показал мне вашу фотографию и спросил, найдется ли у меня время. Я решил, что найдется. Теперь я вижу, что фотография была плохая, да и чего еще ожидать от слуг в «Тангейзере».

(Я решила при случае избавиться от Марии и Марии: должна же быть у девушки личная жизнь.)

Хотя, честно признаться, все сложилось не так уж плохо.

– А когда я все-таки нашел вас, – продолжал он, – вы оказались просто ослепительны, никакого сходства с фотографией. Я оробел и не знал, как к вам подступиться. Вот тогда мне и пришла в голову идея спровоцировать аварию. Признаюсь, я долго стоял позади, прислонив этот несчастный стакан чуть ли не к самому вашему локтю; из содовой все пузырьки вышли. А когда вы все-таки шевельнулись, то толкнули стакан так слабо, что мне пришлось самому себя окатить, чтобы создать достаточный повод для извинений.