Роберт Шекли - Божий дом

— Ну вот я и прибыл, — объявил Ариман-2.

В то же мгновение его сообщение было принято Ариманом-1, который уже поджидал вестей.

— Пока что все здорово, — ответил Ариман-1. — Разобрался ли ты, где спрятано любовное зелье?

Ариман-2 прищурился и обследовал паутину усиленным зрением.

— Да, вероятно, в той коричневатой штуке наподобие портфеля, укрытой возле центра паутины.

— Звучит похоже на правду, допустим, что так. Ну а где сама Арахна?

— Она далеко, в мелкой рощице, где закреплен один из углов ее паутины. Вроде вознамерилась вздремнуть.

— Просто превосходно! Воспользуйся этой возможностью, чтобы пробраться в глубь паутины и стащить портфель.

— Приступаю, — ответил Ариман-2 и легонько ступил на ближнюю паутинку.

Обретя равновесие, он вновь перевел взгляд на Арахну. По-видимому, она продолжала спокойно спать, омерзительное брюхо еще не переварило надежды и страхи последней из ее жертв.

Ариман-2 осторожно двинулся вверх по нитям, липким от прельстительной субстанции, которой их смазала Арахна. И по мере движения пришелец, сам того не замечая, подпал под влияние коварного любовного зелья. И стал внушать себе: «Она же, если разобраться, очень мила, эта Арахна. Мы с ней могли бы классно провести время. Ее недопонимали, я уверен. Ну не чудесно ли будет сжать Арахну в страстных объятиях, превосходящих всякую фантазию, способных довести до погибели…»

Однако, хоть эти мысли и терзали его разум, они не помешали ему карабкаться вверх и вверх по нити, к центру паутины. И там, двигаясь по-прежнему легче, чем самый ловкий из людей, Ариман-2 скользнул невесомыми быстрыми шагами к месту, где расположился портфель, полный любовного зелья. При том он не преминул отметить, что в сетях Арахны царит великолепный день, один из ослепительных дней, будто специально созданных для любви.

Наконец он достиг угла паутинной сети, где с одной из нитей свисал портфель. Сдернув портфель, Ариман-2 вознамерился уходить и тут заметил, что Арахна, очнувшаяся ото сна, не спеша возвращается к паутине. Вроде бы она его пока не разглядела.

— Пока все идет хорошо, — одобрил Ариман-1, наблюдавший за развитием событий из безопасного далека. — У тебя хватит времени выбраться через задний выход, прежде чем Арахна набросится на тебя. Поспеши!

— Спешить незачем, — отозвался Ариман-2.

— Как это незачем?

— Я решил остаться здесь и подождать Арахну.

— Это еще зачем?

— Потому что я люблю ее, Ариман-1, люблю вопреки доводам рассудка и больше самой жизни.

— Чудесно, — заявил Первый. — Но если она схватит тебя, она тебя сожрет.

— Я учитываю этот факт.

— И что же?

— Мне кажется, что есть два возможных финала.

— Два? Какие?

— Я сумею убедить ее, что моя любовь к ней — особенная, свежая, беспрецедентная. И мое объяснение так тронет ее, что она воздержится от поедания моего тела и станет жить со мной в счастливом брачном союзе.

— А другой финал?

— Она меня действительно съест. Но меня эта не тревожит.

— Потому что находишь это маловероятным?

— Нет, не поэтому. Я нахожу это даже желательным. Потому что, заметь, не может любящий сделать большего подарка любимой, чем позволить поглотить себя целиком в прекрасный летний день…

— Хватит, — сказал Первый. — Я слышал более чем достаточно. Теперь послушай меня. Ты быстренько повернешься и сбежишь через задний выход, и сделаешь это сию же секунду!

— Извини, нет.

— Что???

— Я больше не признаю за тобой права распоряжаться мной. С настоящей минуты объявляю себя полностью самостоятельным и требую права на собственные решения по всем важным вопросам.

— Выметайся оттуда! Это приказ!

— Нет, это призыв к неповиновению!

— Посмотрим, — объявил Ариман-1, сделал мускульное усилие, и на сцене появилась еще одна сущность, которой только что не было.

— Кто ты? — спросил Ариман-2.

— Я третейский судья по неотложным делам, — изрекла сущность. — Меня создали разногласия между тобой и твоим вторым «я».

— Не признаю твоего авторитета.

— И все равно будешь вынужден мне подчиниться. Властью, которой меня облекли обе половины личности Аримана, провозглашаю, что главенство остается за номером Первым. Так что, номер Второй, изволь выполнить распоряжение брата и выметаться оттуда.

— Будь по-вашему, — буркнул Ариман-2, - но я не я, если вам это сойдет с рук…

Он двинулся к заднему выходу и достиг цели как раз в тот миг, когда явилась Арахна. Паучиха кинулась к нему, но Ариман-2 успел отпрыгнуть в сторону, а едва он одолел выходной проем, Ариман-1 уловил это из своего безопасного далека и вобрал его в себя.

Однако, хотя личность Аримана была восстановлена, следы раздвоения сохранились, и в потаенном уголке сознания прорастали зерна мятежа против главенствующей половины. До поры их можно было затаптывать, но не вызывало сомнений, что рано или поздно проклюнутся ростки, в соответствии с изречением: «Все скрытое и подавленное рвется наружу».

Но до этого было еще далеко. Пока что Ариман получил драгоценный любовный яд и без промедления вернулся к Купидону. А тот сразу же покрыл ядом наконечники стрел, хоть и поленился предварительно счистить желчь, а позже рассудил, что капелька раздражения любви не во вред, а может, даже на пользу, особенно если у вас чувствительная натура.

Теперь пробил час устроить встречу Меллисенты с Артуром, свидетелем которой должен стать Купидон с луком и стрелами. Для чего Ариману вначале надлежало вернуться в Божье царство, где обитала прекрасная богиня.

Глава 29

Та Меллисента, которую Ариман искал, чтобы поймать в ловушку любви, была богиней древних доисламских сирийцев. Хотя ее родители принадлежали к числу богов малозначимых, они очень гордились своим возрастом. Ее отец, Симус, в прошлом был богом войны нескольких кочевых племен и кичился тем, что выступал их главнокомандующим. Его сильно уязвило, когда на этом посту его заменил новый, более молодой бог, однако он не пал духом и в семейном кругу повторял без устали:

— Они имели полное право сменить привязанности…

Но семья-то знала, как ему стало скверно, когда сирийцы бесцеремонно вышвырнули его с занимаемого поста. В сундуке в задних комнатах своего дворца он и по сей день хранил парадную пурпурную мантию, корону из золота и слоновой кости, а также скипетр — все это принадлежало ему, когда он обладал властью.

— Мы могли бы достичь очень многого, — внушал он людям. — Вряд ли я преувеличиваю, когда утверждаю, что, вероятно, именно я был лучшим! стратегом во всем древнем мире. Но даже в лучшие дни мое войско не превышало нескольких тысяч. Сирийцы никогда не были особо плодовитыми. Так что в моих бедах, возможно, виновна ты, мать…