Денис Бурмистров - Равновесие Парето

А может, он еще спит? Вечером намаялся, что-то ворочал там у себя, по звуку тяжелое. Как упало, даже я подскочил! Вот зараза, так испугал!

Я усмехнулся, вспоминая свой ночной ужас. Сейчас, при свете дня, все произошедшее ночью казалось таким далеким и несерьезным.

Погода на улице стояла неплохая. Безветренная, без осадков, лишь временами откуда-то налетал легкий ветерок, сгоняющий со своих мест сухие листья на асфальте. Листья лениво перелетали с места на место и так до следующего дуновения.

Кроме меня и листьев по улице Солнечной больше не двигался никто. Никто не играл во дворах, никто не сидел на скамейках в скверах, никто не валялся под машиной у гаражей. Казалось, что я один остался во всем Славинске, брошенный и забытый, как сам город. Я даже позволил себе пофантазировать себе на эту тему, восторгаясь своей выдуманной решимости. Было бы забавно побыть эдаким Робинзоном в этой богом забытой дыре. Делай что хочется, входи куда вздумается! Правда, не хотелось бы, что бы это продолжалось долго. Хотелось бы, чтобы потом обязательно спасли.

Пустив в ход фантазию, я почувствовал, что мне стало не по себе. А вдруг на самом деле все это не выдумка? Что будет, если проснувшись утром, обнаружить себя совсем одним в целом городе? И не когда-то потом, когда-нибудь, а вот сейчас, в эту самую минуту? Вот иду я по мостовой, придумываю себе какую-то историю, а она уже тут, уже исполнилась. И я лишь угадал, а не придумал ее. Что тогда?

Легкая паника, совсем легкая, как ветерок, пролетела где-то в душе. Я прибавил шаг, с удвоенным вниманием всматриваясь в проплывающие мимо дворы и окна домов.

И к своему большому успокоению обнаружил-таки на балконе второго этажа одной из серых пятиэтажек курящего мужчину.

Мужчина курил, облокотившись локтями о перила. На плечи была наброшена черно-оранжевая рабочая куртка, из-под которой был виден вырез старой майки. Мужчине было где-то между сорока и пятьюдесятью, он с интересом наблюдал за мной, выпуская клубы дыма.

— Здравствуйте! — крикнул я ему снизу. — Извините, не подскажете, как пройти на городское кладбище?

— И тебе здорово, — солидно отозвался мужик. — Не местный?

— Ну, как бы…

— Да вижу, что не местный, — махнул рукой мужик. — Так спросил, из вежливости. Чего на кладбище-то?

— Могила, — ответил я, поражаясь абсурдности беседы.

— Ясно. А вот один в подъезде остался, все рассосались куда-то.

— В смысле рассосались?

— Вот так вот и в смысле. Кто уехал, кто переехал, а кто тоже, на кладбище, — мужик ощерился, довольный своей шуткой. — Слушай, а ты случаем не из спасателей?

— Нет, не из спасателей.

— Ясно. Вижу, что не из спасателей. Тех-то я видел. Сам на автобусе отвозил к предгорью. Шофер я, — пояснил зачем-то мужик. — Только вторую неделю в простое. Бензина нет, возить некого. Автопарк закрыли как бы. Ну, официально работаем, но на самом деле дулей машем. Ты сам-то кем работаешь?

— Послушайте, — как можно тверже произнес я. — Мне идти пора. Вы подскажете, как на кладбище пройти?

— Ясно, — кивнул мужик и отправил щелчком в полет окурок. — Ты уж извини, если задержал. Просто мне и поговорить-то не с кем. В общем, сейчас до перекрестка дойдешь, там еще будка ремонта обуви, там свернешь на право, на улицу Тральную. И пилишь прямо, прямо, пока не уткнешься в забор. А там ворота увидишь, это и есть кладбище.

— Спасибо, — я собрался было уходить, но мужик вновь окликнул.

— Это, ежели скучно будет, ты заходи. Квартира 54. У меня водка есть хорошая. Я тебе про спасателей расскажу. Меня Ильей зовут.

— Игорь, — скорее по привычке, чем из желания познакомиться, представился я. — А что про спасателей рассказывать?

— Э, брат, ты не знаешь, — многозначительно кивнул мне Илья. — Я тебе такое расскажу, я такое слышал! Ну, надумаешь, заходи. Я допоздна не ложусь.

Дорога до кладбища оказалась длиннее, чем я предполагал. Шагая по прямой, как стрела, пустынной улицы, я то и дело поднимал глаза чуть вверх и разглядывал стену гор. Столь необычное зрелище, сколь и грандиозное. Словно сама земля вздыбилась, преграждаю путь дальше, упираясь в низкие небеса рваными краями оторванного полотна. Если напрячь зрение, то можно разглядеть трещины, узкие карнизы, выпирающие валуны. Редкие зеленые островки, которые словно сыпь разбросаны по склону, наверняка вблизи представляют собой жалкое зрелище из жмущегося к камням вьюна и пожухлого мха. Да и склон, видимо, отвесный, ни одной тропинки я разглядеть не смог.

А венчает края этого гигантского природного стакана острые пики, похожие на акульи зубы разной величины, от совсем мелких, до поистине гигантских. Там, на самой вершине, они темно-серые, почти черные, обтесанные сильными ветрами, дождем и эрозией. Сегодня я впервые вижу их, облака поднялись выше, чем накануне.

Интересно, обвалы случались? Ведь сорвавшиеся с гор камни должны падать вниз, прямо на город.

Неожиданно асфальт сменился лежащими вплотную друг к другу бетонными плитами, а вместе с асфальтов вдруг закончились и дома. Вот я иду по городской улице, а вот уже оказался на загородной дороге. Я даже остановился, чтобы посмотреть на эту картину.

Теперь дома виделись мне корешками гигантских книг, стоящие ровным рядом на полке. Неизвестные мне архитекторы, словно под штамповку возводящие одинаковые панельные жилища, будто дошли до некоей линии, а потом сказали себе «Стоп». И теперь начиная от этой линии домов и, я так понял, до подошвы горы, простиралось неухоженное, в холмиках, поле. Жесткая трава, корявые кусты, бросающийся в глаза тут и там мусор, еле заметные дорожки — такие места называют пустырями. А как еще назвать место в городе, на котором ничего не построено?

Я насчитал порядка шести домов влево и четыре вправо. С левой стороны из-за домов выглядывала крыша какого-то навеса, обтянутого сеткой-рабицей, в правую сторону взгляд упирался в большой металлический ангар.

А прямо передо мной, в конце бетонной дороги, виднелось некая территория, обнесенная забором из любимых здесь строительных плит. Над забором поднималась черная труба котельной. По крайней мере, у нас в старых дворах были такие трубы, когда еще не было центрального отопления. Рядом с этой трубой обязательно должна стоять такая невзрачная будочка с тяжелой дверью, обитая листовым железом. И с надписью: «Посторонним не входить».

Бетонка упиралась в ворота, в которых я разглядел открытую дверь.

Наверное, это и есть кладбище. Какое-то оно маленькое, словно деревенское. Или они тела увозят на так называемую Большую Землю? Впрочем, все равно, слишком близко от города. Могли бы дальше, к горам перенести. Потому как, несмотря на кажущуюся близость огромной стены, видно, что расстояние еще приличное.