Сергей Лукьяненко - Осенние визиты

– О, господи…

– Поздновато вспомнил.

– И кто же победил… тогда?

– Неужели не понятно? Христианство возникло вопреки всем законам общества, бывшего две тысячи лет назад.

Аркадий Львович молча отошел в угол, лег на железную койку, застеленную старыми одеялами. Он не снимал пальто, здесь было очень сыро. По запотевшему стеклу чертили дорожки редкие капли, сбиваясь на подоконнике в прозрачную кляксу.

– Слушай, мне надо как-то тебя звать, – сказал он.

– Визард.

– Что?

– Визард. Колдун. Это созвучно именам двух других Посланников.

– Ты и вправду умеешь колдовать, Визард?

– Немного.

– Скажи, они найдут нас здесь?

– Не раньше следующего утра. Знание приходит ночью, так уж повелось.

13

В тот миг, когда Илья Карамазов убил его мать, Кирилл ничего не почувствовал. Он все же рванулся на ее крик, рванулся внутрь, в квартиру – но Визитер схватил его за плечо, оттаскивая в подъезд.

Это был лишь миг – тот, ожидаемый, Ильей поступок, который он должен был совершить, который стал бы его последней ошибкой. Дальше был лишь страх.

Они бежали вниз, отталкивая друг друга на поворотах – а сверху доносился чей-то топот. Кирилл чуть отстал и краем глаза успел заметить серый силуэт на два пролета выше. Потом что-то взвизгнуло над плечом, и время словно замедлилось – он увидел неглубокую борозду в стене, оставленную пулей.

Его хотели убить. Даже не Визитера – его…

Кирилл вылетел из подъезда, спотыкаясь, едва не падая. Страх придал ему силы – он догнал Визитера, который остановился, приплясывая за дверью.

– Направо! – крикнул Визитер, вновь срываясь с места.

Кирилл побежал, слишком поздно сообразив, что его двойник свернул влево. Они разделились мгновенно и с каждым мгновением удалялись все дальше друг от друга. На бегу Кирилл попытался представить, куда бежит Визитер – но почти сразу отказался от этой попытки. Слишком много было вариантов. Сейчас тот уже мог добежать до площади Борьбы, сесть в трамвай, или рвануть к метро… Кирилл не представлял, как бы он поступил сам – значит и Визитер поступит совершенно случайно.

Мальчишка свернул у транспортного института, побежал, лавируя между прохожими, медленно замедляя бег, понимая – убийца не станет преследовать его на улице. Не идиот же, его заметят, кто-нибудь вызовет милицию…

Он все же обернулся, пытаясь узнать в идущих следом ту серую тень, что протягивала к нему руку с пистолетом. Никого похожего. Он убежал.

БЕГИ, КИРИЛЛ!

Его обдало холодом, когда он вспомнил крик мамы. Кирилл стиснул кулаки, остановился, борясь с желанием вернуться. Да нет, убийце был нужен Визитер – ну, и он, может быть.

Но когда он вернется домой…

Кирилл замотал головой. Нет. Нельзя. Будет только хуже. Убийца знает, где он живет – и не может отличить его от Визитера. Он должен прятаться… может быть на вокзалах…

Ему снова стало не по себе. Кирилл уезжал из Москвы только раз, семь лет назад. Все что запомнилось с той поездки – это плывущие за вагонным окном, к которому он прилип, села и перелески, толкотня на перронах, потом

– огромное, бесконечное, теплое море, в которое он врывался с визгом и полной уверенностью – доплыть до другого берега совсем легко.

Сейчас вокзалы были другими. Безумно мечущиеся люди, но уже не в той суете поездки, что было когда-то, а словно напуганные чем-то. Грязные, словно из задницы вылезшие, существа в углах и под лестницами – когда-то тоже бывшие людьми, но стремительно утрачивающие остатки сходства. Среди них были и дети – Кириллу всегда делалось не по себе, когда он видел их.

Взрослые могли быть кем угодно – пьяницами, наркоманами, неудачниками

– они лишь напоминали, что в жизни легко можно проиграть. Дети, с холодной злобой в глазах и улыбкой затравленных волчат словно безмолвно кричали – «тебе просто повезло. У тебя есть дом и мама. Но это случай. Ошибка. Ты должен быть с нами». Он вспомнил их взгляды, когда случайно натыкался на таких – взгляды мелкого хищника, оглядывающего жертву.

Нет. Только не вокзалы.

Кирилл бродил по улицам часа два. Несколько раз звонил домой – вначале трубку никто не брал, потом отозвался незнакомый мужской голос. Ему стало не по себе. Он выскочил из-под прозрачной каски таксофона, даже не повесив трубку.

Он ждет его?

Кирилл добрел до какого-то супермаркета, не размышляя, вошел в слякотное тепло. Народа было немного. Он побрел вдоль прилавков, потом купил в баре кусок пиццы. Съел ее, не почувствовав вкуса.

Что-то заставило его дойти до отдела электроники. Здесь работало несколько телевизоров – по двум крутили кассеты с видеоклипами, остальные были настроены на местные каналы.

Свой дом он узнал сразу. Это был горячий выпуск новостей – той популярной бригады, что носится по городу, прослушивая милицейскую волну и успевая на место преступления едва ли не самыми первыми.

– Нет, – прошептал Кирилл.

Звук в телевизоре был отключен, наверное, чтобы не заглушать голос певца с другого аппарата. Под нервный гитарный перебор Кирилл смотрел на покачивающиеся в такт шагам оператора стены подъезда. Наплыв – на шрам в стене, и так отпечатавшийся в памяти. Кирилл зажмурился. Когда он открыл глаза оператор стоял у открытой двери – у его квартиры. Молодой парень в форме что-то говорил, виновато улыбаясь. Не пускал внутрь?

Потом оператор отступил на шаг, и Кирилл увидел, как выносят носилки, прикрытые белой простыней. Простыня была в бурых пятнах.

Он не заплакал. Словно окаменел, глядя, как уносят его маму.

Лицо репортера, опять – неслышная скороговорка… На несколько секунд

– фотография во весь экран. Его фотография.

Кирилл отступил на шаг.

Голос певца, скользивший где-то по краю сознания, внезапно стал отчетливым, почти материальным. Кирилл схватился за него, как за спасательный круг, жесткий, холодный, но дающий хоть какую-то надежду удержаться.

Плачь! Мы уходим отсюда – плачь,Небеса в ледяной круговерти…Только ветер сияния – плачь!Ничего нет прекраснее смерти…

Кирилл Корсаков, потерявший все, что составляло его жизнь, вышел из магазина. Нет, он так и не заплакал. Плакать – это порой слишком мало. Он встал к таксофону у входа. Телефон милиции – бесплатно… Кирилл опустил руку в карман. Если у него не осталось жетонов, то он наберет «ноль два».

Жетон льдинкой коснулся пальцев.

Кирилл набрал номер. Единственный, что смог вспомнить.

– Алло…

Слышно было очень плохо.

– Валя, это ты?

На мгновение Кириллу захотелось, чтобы Валентина Веснина, которого он, как и всех взрослых из клуба «Штурман» звал просто по имени, не оказалось дома.