Сергей Лукьяненко - Осенние визиты

– Яйца отстрелишь, – мрачно сказал Максим. – Предохранитель сдвинется, курок заденешь – и привет.

– Он же газовый.

– Ну и что? Тут патроны через один с дробью. Мало не покажется.

– А сколько патронов?

– Восемь. Через два дня вернешь. За каждый патрон, если истратишь – по баксу. И запомни – я тебе ничего не давал. Я-то прощу, тебя дружки Дениса уроют.

Визитер посмотрел в глаза Слугина. Он тоже не простит, конечно.

– Макс, а как меня ребята называют?

Слугин наморщил лоб.

– Поэт… Ты чего, не знаешь?

– А еще как?

Максим пожал плечами.

– Ладно. Спасибо, Макс. Мне пора.

– Я же твой друг, – с легким сожалением сказал вслед Слугин. – Слушай, ты так не носи. Серьезно.

…Кирилл тряхнул рукой с часами, словно надеясь, что стрелки пристыженно вернутся назад. Два пятнадцать. Мама уже дома и, конечно, ему попадет. Может позвонить? Он полез в карман, нащупывая жетончик. И увидел Визитера, выходящего из-за угла.

– Пацан!

Кирилл обернулся к подавшемуся в окошко парню. Похоже, продавцу кассет надоело скучать.

– Присмотрел что-нибудь?

– А у вас есть кино про мальчишку, который убил пятерых взрослых?

Парень растерянно смотрел на него. У мальчишки был слишком серьезный вид. Даже заинтересованный.

– Как называется?

– Я не знаю, его еще не сняли.

– Вали-ка отсюда, – задвигая стекло посоветовал парень. Кирилл улыбнулся, той своей улыбкой, что заставляла взрослых умиляться.

Но парень едва ли мог считаться взрослым. Он проводил мальчишек-близнецов взглядом, очень далеким от симпатии.

– Вы должны меня понять, – Людмила Борисовна вздохнула. – Кирилл – очень ранимый мальчик. Очень талантливый. Вы знаете, что у него выходила книжка стихов?

Илья на всякий случай кивнул.

– Я вот не могу даже представить, откуда у него это, – казалось, женщина повторяет отрепетированную назубок роль. – Разве что по отцовской линии… – грустная улыбка. – Вы пейте, пейте чай. Давайте я налью еще.

– С удовольствием.

– Конечно, я немного понимаю в этом, у нас была очень интеллигентная семья. Я росла на классиках, и Кириллку учила. Но вот откуда этот дар – Бог знает! – Она развела руками. – Он очень занятой мальчик. В школе почти и не появляется, а экзамены сдает шутя. На телевидении ведет детскую программу. Занимается в театральной студии два раза в неделю.

Илье показалось, что его затягивает в какой-то омут. Мальчик становился все более бриллиантовым.

И по-прежнему непонятно – почему его надо убить.

– Он почти не общается со сверстниками, мне даже его немного жалко… Откуда у него может найтись время на дурную компанию – не представляю!

Карамазов промолчал. Но женщина ждала… все они так любят принуждать к беседе. Им не собеседник нужен, автоответчик.

– Понимаете, Людмила Борисовна, ваш сын просто узнал некоторые вещи – достаточно опасные. И кое-кто может решить припугнуть его… избить.

Женщина слегка побледнела. Вот так-то.

– Не понимаю, что он мог узнать?

Илья молча пил чай.

– Это не связано с детским клубом, куда он ходит?

– Каким клубом?

– «Штурман». Там и впрямь очень симпатичные ребята… но… такие, ни от мира сего. У них руководитель Юрий Тикунов, представляете – работает сейчас за границей, но иногда звонит Кириллке, общается… как со взрослым.

– Нет, – успокоил ее Илья. – Просто случай. Полагаю, будет лучше, если это расскажет сам мальчик.

Женщина кивнула. Вся ее уверенность куда-то исчезла.

– Жизнь сейчас такая… тяжелая, – словно и не к нему обращаясь сказала она. – Во всех смыслах. Я очень много времени на работе провожу. Кириллка очень самостоятельный, он сам многое планирует. Но все это, вокруг, вся эта грязь, кровь…

– Жестокое время, – согласился Илья. – Поверьте, я это знаю лучше многих.

– Вас профессия обязывает.

– Да, конечно.

– Знаете, вот на днях Кирилл меня так поразил… – Людмила Борисовна грустно улыбнулась. – Валяется на кровати, читает Данте…

– «Декамерон»? Не рано ли? – поинтересовался Илья.

– Нет, – после паузы ответила женщина. – «Декамерон» – это Боккаччо. А Данте написал «Божественную комедию».

В ее взгляде было полностью сформировавшееся мнение о милицейских работниках.

Илья виновато развел руками.

– Но в общем-то, вы правы. Конечно, для ребенка это преждевременная книга, но Кирилл – он очень развитый мальчик. Так вот…

Карамазов почувствовал, что его терпение достигло предельной грани. Похоже, убить такого талантливого ребенка будет даже приятно.

– Так вот. Читает Данте. Потом говорит: «Мама, знаешь, почему-то люди так прекрасно представляют ад. Можно карту начертить. А вот рай абсолютно не прописан». Это в тринадцать лет, представляете?

Илья внезапно ощутил легкий интерес.

– А чему тут удивляться? Просто рая не существует.

– То есть? Нет, я тоже неверующая, но…

– Да при чем тут это? – Илья поморщился. – Нет рая. Ад есть, а рая нет. Правильно все.

– Вам еще чая, Олег Геннадьевич? – помолчав спросила женщина.

– Нет, спасибо.

Она смотрела на него как-то странно. Очень странно. И что он такое ляпнул… идиот!

– Знаете, мне надо сейчас уйти, – сказала Людмила Борисовна. – Вы извините, может быть вечером…

Илья достал пистолет.

– Я не могу вам это разрешить.

Женщина перевела взгляд с оружия на его лицо.

– Что вам надо? Кто вы?

Никакой истерики. Только собралась еще больше.

– Мне надо поговорить с вашим сыном. Убедить его не разглашать некоторой информации.

Это была очень удобная версия. Она давала женщине надежду… удерживала от безрассудства.

– Вы лжете, – сказала Людмила Борисовна. – Вы убьете и его и меня.

– Я надеюсь обойтись без подобной меры, – Илья чувствовал себя все более неуютно. От напора этой женщины, ее уверенности, наглости. Сука. Все они суки становятся, когда вырастают.

– Тогда вы можете уйти. Я поговорю с Кириллом. Можете поверить… – ее голос впервые дрогнул, – он будет молчать. Я заставлю его. Я мать.

Илья покачал головой.

Они просидели так с минуту, разделенные столом с пустыми чашками. Илье все больше и больше хотелось опорожнить мочевой пузырь. Все этот сволочной чай… кофеины, отрава жидкая. Будь под прицелом мужчина, он бы просто помочился на пол. Но при этой…

Ему захотелось спустить курок немедленно.

– Я вас прошу, не трогайте сына, – сказала женщина. – Господи, да он ничего и никому не скажет! Я вам гарантирую! Я мать!

ОНА ЧТО, СЧИТАЕТ СВОЮ БИОЛОГИЧЕСКУЮ ФУНКЦИЮ ТАЛИСМАНОМ?

– Отойдите к стене и повернитесь спиной, – сказал Илья. Помочиться хотелось так сильно, что поджималась к животу мошонка.