Всё, что необходимо для смерти - Анастасия Орлова
От нахлынувшей ярости у меня перехватывает дыхание, по телу прокатывается волна крупной дрожи, а рука инстинктивно тянется к револьверу, но его нет — в Траолии запрет на ношение оружия.
— Отставить! — рявкаю я с такой злобой, что перехватывает горло.
Сандерс замирает на одной ноге, готовый к очередному удару, солдатики заметно дрейфят, ослабляя хватку. Дождь усиливается.
— Вы охренели, майор?
Я не слышу себя. В ушах стоит стальной звон, пальцы сжимаются так крепко, что ногти впиваются в ладони.
— Нападать на офицера в первый день перемирия? В Траолии? Это трибунал!
Сандерсята совсем теряются, отпускают Винтерсблада, прячут руки за спины. По званию я гораздо старше их вожака, и со мной проблем у них будет больше.
— Пошли вон отсюда!
За неимением револьвера я готова разорвать их голыми руками и едва себя сдерживаю. Мальчики это видят, срываются с места, как школьники на перемену, бегом выметаются из подворотни, даже не оглядываясь на своего старшего товарища.
— И ты тоже! — это уже Сандерсу.
Он бросает взгляд на поднимающегося с колен избитого полковника, потом на меня, что-то шипит сквозь зубы и медленно уходит. С неба припустило как из ведра. Я не провожаю майора взглядом — и это роковая моя ошибка. Смотрю на Винтерсблада, ливень смывает кровь с его губ и подбородка. Вдруг лицо полковника искажает страх, Винтерсблад бросается ко мне, но не успевает. Резкая боль пронзает правый бок, я оборачиваюсь, встречаюсь глазами с Сандерсом. На опухшем лице — злорадная гримаса. Он вытаскивает из-под моих рёбер нож, высвобождая волну крови и боли, и даёт дёру.
Жизнь Сандерсу спасло лишь то, что Скади упала на руки Винтерсбладу, и полковнику стало некогда с ним разбираться.
— Штепсель в дроссель! — пробормотал он, опуская женщину на мостовую.
Она была ещё в сознании, но сильная боль парализовала тело. Мужчина откинул полу её кителя, задрал рубаху, осмотрел рану. Кровь толчками выхлёстывалась из-под рёбер, смешиваясь с дождём.
— Прижми здесь, крепко, — он сунул ей платок и прижал ладонь к ране; подхватил Скади на руки, выскочил из переулка.
Из-за разыгравшейся непогоды улицы Детхара быстро опустели. Винтерсблад бежал, пытаясь среди круговерти домов, размытых бликов фонарей и падающей с неба воды воскресить в памяти тот путь, что проделал вчера вечером. Ему повезло, и нужная дверь отыскалась быстро.
Майя прихорашивалась перед зеркалом в своём будуаре, когда в её дверь загрохотали так, словно хотели сорвать её с петель. Хозяйка осторожно приоткрыла щёлочку, выглянула наружу (кого там принесло в такую погоду?), и едва успела отскочить, чтобы не получить дверью по лбу. В прихожую ворвался Винтерсблад с какой-то женщиной на руках. На ней была военная форма, а белая рубашка под расстёгнутым кителем насквозь пропиталась кровью.
— Шентэл, что это? — Майя вжалась в стену, пропуская полковника в спальню. — Это… это ты её?
Винтерсблад бросил на хозяйку такой взгляд, что та прикусила язык и больше глупостей не спрашивала.
— Клади её на кровать, я принесу полотенца и тёплую воду! — деловито засуетилась Майя.
— Тонкую иглу, шёлковые нитки и крепкий алкоголь, — догнал её срывающийся голос не успевшего отдышаться Винтерсблада.
Женщина вернулась быстро, даже догадалась налить виски в чашку, чтобы удобнее было дезинфицировать в нём иглу и нить.
— Может, и ей глоточек, чтобы не так больно? — робко поинтересовалась она из-за плеча мужчины.
— Разберёмся, — полковник вытащил из кармана бумажник и ключ от гостиничного номера, сунул их в руки Майи. — Номер триста восемнадцать, — он уже вставлял нить в иглу, — поживи там. Будут спрашивать — скажи, что снял тебя на все пять дней отпуска. Иди!
Женщина понимающе кивнула, открыла бумажник.
— Ох, этого слишком много, Шентэл! — удивлённо воскликнула она. — Я возьму лишь за пять дней.
— Бери всё, — нетерпеливо развернулся к ней Винтерсблад, отвлёкшись от Скади, — и уйди отсюда!
Майя хотела изобразить обиду на столь грубый тон, но, глядя на внушительную сумму в бумажнике, передумала. В конце концов, ситуация не располагала к светской любезности. Женщина положила бумажник на край комода, оставив в нём пару купюр, и удалилась, прихватив с собой всегда готовую на случай внезапной продолжительной «миссии» сумку и зонт.
Скади, на какое-то время потерявшая сознание, пришла в себя.
— Где мы? — едва слышно прошептала она. — Это же не госпиталь? Нельзя в госпиталь…
— Т-ш-ш-ш, — Винтерсблад склонился над ней, убирая с лица женщины мокрые волосы, — не госпиталь. Глотни! — приподнял её голову, прижимая к губам чашку с виски.
Разумеется, он понимал, что, появись в госпитале Детхара два офицера враждующих сторон в таком виде, да ещё и во время перемирия, крупные неприятности ждут обоих: мало того — от своего командования, так ещё и власти Траолии вмешаются. И объясняй потом, как оно на самом деле было.
— Не страшно, не страшно, — прошептал он, имея в виду рану, — справлюсь. И не такие штопал, — но Скади его уже не слышала.
***
Я не помню почти ничего. Так, какие-то бессвязные обрывки. Помню боль и холод. Помню, что лежу под одеялом на чьей-то широкой постели, и меня бьёт озноб. Очень долго не могу согреться. И ничего не вижу. То ли зрение на время отказывает, то ли просто нет сил открыть глаза. Но дрожь колотит меня так, что звенят пружины в матрасе. И это продолжается сотню лет. А потом вдруг становится нестерпимо жарко. Так, будто подо мной развели костёр. Одеяло прилипает к коже, дышать тяжело, больно, в горле сухо. Бок под рёбрами горит адским пламенем, и мне кажется, что дальше моего тела не существует — вместо него лишь боль.
Пытаюсь вспомнить, что же произошло, не оторвало ли
