Марианна Алферова - Елена Прекрасная

1.

И все же Ра-й был щедр - даже по райским меркам. Свою лже-экспедицию он снабдил не только домус-блоком, оборудованием и компьютерами, но и новеньким глайдером. Машина была не хуже, чем у Ганса Брегена. Когда Стато увидел глайдер, то запищал от восторга.

- Двадцать кредитов... - бормотал Стато, поглаживая лентами-щупальцами сверкающую поверхность. - Двадцать кредитов...

- Что? - не понял профессор Рассольников.

- Подарите мне двадцать кредитов... ради этой прекрасной машины... иначе я не выдержу... умру... двадцать кредитов... Или сердце разорвется...

Двадцать кредитов пришлось отдать - чтобы вылечить сердце эгейца.

Когда они поднялись с глайдерской площадки Вдохновения, обогнули остров, миновали новый шельф и уже летели над старым, то увидели внизу на фоне изумрудной воды сетчатую загородку. В ней плескались огромные пестрые рыбины.

"Дохлые рыбины", - подумал Платон.

- Что это? - спросил археолог.

- Кладбище, - отвечал Стато. - Внутренности мы вынуждены сжигать, чтобы болезнетворные бактерии не попали в воду. Но сжигать все тела слишком дорого и мы их скармливаем молодым броненосцам. На берегу из уважения к старинным обычаям хоронят кусочек щупальца.

Понятно теперь, откуда эта пестрота: черная или коричневая кожа, белые слои сала, нежно-розовое мясо. А вон и броненосцы - их острые роговые клювы так и мелькают в розоватой пене. Серо-зеленые панцири покрыты пупырчатыми наростами.

- А что потом делают с броненосцами?

- Убивают и едят. Их панцири идут на экспорт. На Южном архипелаге есть мастерские, где из костей панцирей делают украшения и шкатулки. Родственникам умерших, сдавших труп на утилизацию, платят по десять кредитов.

- Первая планета, где похороны приносят прибыль. А императора тоже скормят после смерти броненосцам? - поинтересовался профессор Рассольников.

Стато глянул на него в ужасе.

- Тела членов императорской фамилии сжигают целиком, пусть удостоюсь я хоть раз в жизни созерцать красоту их лиц. В Столице есть императорский крематорий. Все чиновники в чине императорского советника и выше, а так же члены их семей кремируются.

- А тебя съедят? - поддел стража Платон.

Но тот не обиделся. Во всяком случае, не подал виду.

- И меня. Я завещал десять кредитов за мое тело архонту. Но Крто тоже съедят. Если он не пойдет на повышение в Столицу. Но он не пойдет.

- Ты не веришь в своего начальника?

Стато смутился - принял насмешку археолога за чистую монету.

- Мне бы хотелось. Но Слокс не любит Крто. И потому для архонта прибой разбивается на Северном архипелаге.

- А кто такой Слокс? - вступил в разговор Дерпфельд, до этого делавший вид, что дремлет в кресле глайдера. Даже подробности погребального культа его не пробудили.

- Слокс? Веселист...

Внутри глайдера Стато сидел без маски. Нос у него побелел. Нос у эгейца - все. Бледнеет, когда эгеец пугается, дергается - когда смущен. И очень болезненный. Если бить, то непременно в нос. Сейчас Стато испугался. Причем сильно.

- Веселисты? Ты их боишься? - настаивал сержант. Со Стато он не церемонился, как с его начальником.

- Их все боятся. - Стато явно не хотелось говорить на эту тему. Если они хотят кого-нибудь наказать, то идут на кладбище и покупают молодого броненосца. Кладбищенцы специально растят броненосцев без брони. Их кличут червями. После того как червь сделает свое дело, его легко убить. Без брони червь очень уязвим. Если прошло сообщение, что выпущен червь, все сидят на берегу и ждут, пока его кто-нибудь убьет.

- Покупают? - переспросил Платон. - А другие, что, не могут купить червя?

- Могут, конечно. Кладбищенцы любому продадут - ограничений нет. Но даже у стражей не хватит кредитов купить червя. Черви очень дорогие. Архонт мог бы... Говорят, архонт южного архипелага постоянно покупает червей. Но Крто - нет.

- И как власти смотрят на эти торговые операции?

- Кладбищенцы - очень сильны. Эгеида слишком от них зависит. Если бы ни они, все эгейцы давно бы умерли от пандемий. Кстати, вблизи островов броненосцев нет, а вот в открытом Океане их надо опасаться. В Океане броненосцы всегда опасны, жуть как опасны - забормотал Стато, путаясь в словах космолингва, как в неудобной одежде. - Они все видят и всегда... от них не укроешься. Их броня вся покрыта кальцитовыми кристаллами. Это такие микроскопические линзы, которые все вместе работают, как цифровая камера. Заметит, настигнет, убьет.

Профессор включил увеличение на боковой дверце. И увидел, как броненосец одним ударом рассек выпотрошенный труп эгейца надвое. Раскрылась огромная пасть, клюв отъехал назад, вперед выдались три ряда разнонаправленных зубов. В палевой пасти исчез огромной кусок жирной рыхлой плоти. Мертвой плоти. Платон содрогнулся.

2.

После того, как кончились все имена Нереид, Данаид и их мужей, по третьему разу поименовали Гигантов и Титанов, планеты стали называть, как кому в голову взбредет. Названия были самые удивительные. Популярен был древнеегипетский, так появилось сразу три планеты под названием Кемет. Кто-то пытался пустить в ход ненормативную лексику, но это безобразие комиссия Лиги Миров быстро прекратила. Местные самоназвания договорились не использовать: и так в космолингв просачивались словечки из многочисленных галактических языков, причем совершенно непроизносимые человеческим языком и режущие человеческое ухо. Все моря, материки, океаны, страны, острова и островки Старой Земли дали названия обитаемым планетам. Будто Земля чудесным образом разрослась до размеров Галактики, каждой своей клеточкой породив новый мир. Все эти Британии, Галлии, России невольно вызывали слабые вспышки ностальгии у потомков авантюристов, преступников, идеалистов, циников и любителей древностей.

Но планета "Эгейское море" наречена была отнюдь не случайно. Во-первых, почти всю поверхность планеты занимал Океан, и лишь крапины многочисленных архипелагов пятнали виноцветную воду. Во-вторых, тому, кто впервые попал на эту планету, непременно приходило на ум что-то древнее, и непременно классическое: мрамор, развалины, и корабли с тяжелыми алыми парусами. Вот на тех двух островах должны сидеть в засаде Сцилла и Харибда, собирая кровавую дань; там петь сладкоголосые сирены; здесь из зарослей выйдет Полифем и швырнет вслед убегающим гостям огромный камень. Что-то из детства, причем всеобщего - той юности человечества, когда и своя-то планета была не изведана, и каждый островок казался обиталищем чудищ, страшной и сладкой загадкой. Потом выяснилось, что чудищ на Старой Земле нет, а самые свирепые животные беззащитны перед главным зверем - человеком. И Земля превратилась в маленький шарик, населенный маленькими людьми, которым всегда и всюду тесно.