Мелинда Мёрдок - Армагеддон у Весты

Вопрос оборвал Мастерлинка на полуслове. Он помолчал, нарушая тишину лишь пульсацией электрических полей.

«НУ?»

«ДА!»

«ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, ПОВТОРИ!» — Карков различил в этом «да» тень неуверенности.

«Я СКАЗАЛ: ДА!»

«В ТАКОМ СЛУЧАЕ МЫ ДОЛЖНЫ СОСРЕДОТОЧИТЬ СВОИ ДЕЙСТВИЯ НА КОРПОРАЦИЯХ, БАЗИРУЮЩИХСЯ НА ЗЕМЛЕ».

«ЗАКАНЧИВАЕМ ОБСУЖДЕНИЕ», — деловым тоном ответил Мастерлинк и без паузы вызвал банк данных, связанный с основными корпорациями. Поток данных двинулся через матрицы Мастерлинка-Каркова. Как только в нем мелькала какая-то корпорация, связанная с Землей, Мастерлинк-Карков выхватывал ее данные, занося их в отдельный файл. Это было длительной операцией, и во время всего этого занятия Мастерлинк не прекращал наблюдения за Гользергейном при помощи Петрова. Руководитель РАМ, по-видимому, ничего не подозревал.

Одна за одной они собирали корпорации воедино, попутно отмечая, какие виды акций, товаров, какие противники и компаньоны им понадобятся, чтобы контролировать каждую из них. Одну за одной Мастерлинк-Карков собирали попавшие в их руки корпорации под своим собственным знаменем — в сверхкорпорацию, которую назвали «Мастерплот».

— Но, Рей, мы дали согласие! Для нас это единственный путь! — умолял Икар своего товарища по несчастьям.

Рей потряс мокрой головой. Стояла ранняя пора искусственного утра космической станции. Он стоял на коленях у фонтанчика рядом с баром «Небесное Око». Икар волоком дотащил его сюда и окунул голову в воду, не обращая внимания на невнятные протесты Рея. Его голова, казалось, очутилась внутри большого бас-барабана, но мозг уже был в состоянии ясно соображать. Рей поднял голову и встретился глазами с каменной мордой змеи, из пасти которой струйкой сбегала ледяная вода, наполнявшая маленький полукруглый бассейн. Морда смеялась над ним. «Жалкий, глупый человечек! — говорила ее ехидная улыбка. — Когда вы все научитесь умеренности?»

Икар потряс Рея за плечо.

— Ты знаешь, что выбора нет. Адела никогда не простит нам неудачи. Мы можем выжить только с помощью НЗО.

— Но мы — генотехи, Икар! Уродцы! Мы не сможем выжить!

— С НЗО мы начнем новую жизнь. Они дадут нам новый шанс. Ведь приняли же они Черного Барни!

— Приняли в ряды НЗО? Я слышал совсем другое. Я слышал, что его терпят только из-за его отношений с Роджерсом.

Скульптурно правильные черты Рея искривились от боли — давала себя знать тяжесть в голове.

— Есть и другие. НЗО интересует, что сам человек представляет из себя, чего он стоит, а не его прошлое…

— Кто тебя этим напичкал? Эта девка из притона?

— Мы не в таком положении, чтобы кого-то осуждать, — сухо ответил Икар.

Рей сжал руку брата.

— Ты прав. И хотя мое сердце сжимается при этих словах, ты прав насчет реакции нашей хозяйки. Мы не можем вернуться, если собираемся остаться в живых.

— Я знаю, чего это тебе стоит, Рей. Несмотря на всю боль, что она мне причинила, я тоже люблю ее. Я ничего не могу с этим поделать. Мы были сделаны, чтобы любить ее, Рей, но нам представился выбор: позволить дать нашей любви уничтожить нас или справиться с нею. Адела — словно ребенок, выросший избалованным, она играет с людьми — мужчинами и женщинами, как дитя с раскрашенными кубиками. Если мы действительно любим ее, мы должны уберечь ребенка от того худшего, что есть в нем. Если мы исчезнем с ее пути, мы удержим ее от лишнего повода проявить жестокость.

— Я… понимаю, — слова с трудом вырывались у Рея. — Этой ночью я понял, что женщина может быть другом, что любовь может быть нежной. Это урок, который Адела не в состоянии усвоить, но мы… нам он поможет обрести целостность и душевное здоровье.

Рей опустил голову, подставляя ее под струйку воды, чтобы она уняла продолжающийся шум в голове. Когда уши начали неметь от холода, он выпрямился и вытер лицо ладонью. Темные волосы прилипли к его лбу рассыпавшимися кольцами, и вода каплями блестела на кончике носа и щеках. Он посмотрел глазами цвета чистого золота на Икара.

— Я надеюсь, что так и будет, брат, — сказал он.

— Ты вступаешь в НЗО? — в голосе Икара прозвучала умоляющая нота, которую он до этого тщательно скрывал.

— Да. Ты прав.

— Но мы должны будем участвовать в войне против Марса… Против Аделы — косвенно, конечно… — уже с облегчением продолжал Икар.

— Другого выбора нет. У нас нет возможности жить в одиночку. Адела об этом позаботилась. — Слова Рея звучали твердо, лицо его приобрело волевое выражение.

— Я думаю, все может быть по-другому, — ответил Икар. — Особенно у тебя. Тебя она еще не полностью сломала.

Рей удивленно посмотрел на Икара. В глазах его была боль.

— Сломала? Тебя?.. Но я думал, что мы…

— Мы — игрушки. Только лишь. Иногда она приходила ко мне с улыбкой на губах. Одно движение ее пальца — и я на коленях. Это доставляло ей наслаждение. Иногда она любила меня, иногда нет. Но всегда требовала, чтобы я был воплощением обожания. И всегда заканчивала тем, что смеялась надо мной.

— Икар, я не думал…

— Конечно, нет. Слабость — такая черта, которую никто не хочет выставлять напоказ. Я не знал ничего о судьбе своего предшественника, пока это не произошло со мной. Когда я понял, что надоевшие игрушки ломают, я не мог поверить. Я ведь чувствовал себя в безопасности. Любил ее. Как и ты…

Они смотрели друг другу в глаза. Несмотря на разницу физических типов, они были похожи правильностью черт, выдававших в них генные создания. Игрушки, созданные женщиной для собственного услаждения. Такое происхождение автоматически ставило их на самую нижнюю ступень социальной лестницы. Но сейчас в их глазах светилась благородная уверенность, решимость, достойная аристократов древнейшего рода.

— И я понял одну вещь, Рей. Моя первая обязанность — это обязанность перед самим собой. Я понял, что я должен уважать в себе личность, человека. Если я не уважаю себя, как я могу ждать уважения от других?

— Мне кажется, — сказал Рей, — сегодня я начинаю жить.

Аллистер Черненко прогуливался по ухоженным дорожкам своего частного садика под куполом. Регент Северо-Американского региона РАМ на Земле был сердит. Его гладко причесанные белые волосы поблескивали на солнце, но серебристо-светлые глаза метали настоящие искры. Здесь, на родной планете, Черненко двигался с кошачьей грацией — тело, освобожденное от повышенного тяготения Земли, чувствовало себя прекрасно. На Земле он верой и правдой служил интересам корпорации, не забывая при этом и собственных — хотя об этом могли только догадываться. Во время пребывания на посту регента ему удавалось выдоить из Северной Америки мельчайшую каплю благосостояния. Благодаря его неустанным трудам сундуки РАМ весьма значительно потяжелели — он наполнял их в уверенности, что его усердие не будет забыто.